нашем бизнесе информация — это товар.
— И кто ваши покупатели?
— А ты как думаешь, Виктор?
— Не знаю. Я никогда не имел дела со спецслужбами.
— Виктор, моя фирма — это не спецслужба. Моя фирма — коммерческая организация. Всё абсолютно легально и в полном соответствии с американскими законами. Мы ничего не нарушаем, когда здесь, в США, продаём информацию о секретах коммунистического Китая, например, японцам или австралийцам. Вообще кому угодно.
— И как это работает? Как на практике все эти шестерёнки крутятся?
— У нас есть свои источники информации.
— Кто они?
— В основном это люди, которые работают в Китае. Мы вообще иной раз не знаем, кто источник информации. Нам присылают предложение. Если нам интересно, мы его изучаем, договариваемся, оплачиваем. В основном всё анонимно.
— А ЦРУ вы тоже продаёте информацию?
— Нет. Разведывательным органам США мы передаём по их запросам всё безвозмездно. Это патриотический долг.
— Господа! Вы знаете, я бесконечно далёк от всего, что подпадает под такие термины, как «разведка» или «шпионаж». Даже просто умышленно избегаю всего этого. Извините, но я бы хотел немедленно завершить нашу беседу, — я очень выразительно посмотрел на сенатора.
— Не спеши, Виктор. У нас сегодня будет очень честный разговор, — твёрдо произнёс сенатор.
— Что это значит?
— Это значит, что Джон давно обратил на тебя внимание. Несколько дней назад он пришёл ко мне за советом. Люди Джона многократно зафиксировали твои многочисленные передвижения, часто совершенно необъяснимые. Это наводит на определённые мысли. Поскольку мы с Джоном давние друзья, то Джон пришёл ко мне и всё рассказал. Я на время запретил ему наблюдать за тобой. Разумеется, если он это передаст в ФБР, то арестуют и тебя, и меня со временем. Всё-таки у меня особый статус, — спокойно и холодно произнёс сенатор.
— Виктор, ты действовал слишком активно и слишком смело, потерял страх, — сказал Джон.
— Я не стал тебя заранее предупреждать о таком разговоре, побеспокоился о твоей нервной системе. Зная твой характер, решил, что лучше всего вот так, как сейчас. Всё и сразу. Извини, — сказал сенатор.
— И что мы будем делать?
— Тебе не о чем беспокоиться, — ответил сенатор.
— Мы просто будем вместе работать, — добавил Джон.
— Джон ненавидит коммунистический Китай. Он ненавидит Китайскую коммунистическую партию и всех её функционеров. Имеет для этого очень глубокие основания. Джон потерял многих членов своей семьи и друзей, — решительно произнёс сенатор.
— Когда я приехал в США, то был абсолютно нищим. У меня была с собой маленькая сумочка с вещами. Сенатор меня заметил, когда я, стоя на коленях перед входом в ресторан, предложил ему надраить как следует его туфли. Я успел обзавестись самодельной переносной деревянной подставкой, обувной щёткой и кремом, а также найденной на мусорке тряпкой для шлифовки туфель.
— Мне никто и никогда с таким усердием не драил ботинки. Когда я вышел из ресторана, то застал Джона на том же месте, и при этом его пытались обобрать, обложить данью чернокожие гангстеры этого района.
— В общем, на следующий день я приступил к наведению порядка в подвале дома сенатора. Так началась моя карьера в США. И всем, что у меня есть, я обязан именно ему, — сказал Джон.
— Нам с тобой несказанно повезло, что ты попал в поле зрения Джона, а не контрразведки, — заключил сенатор.
— А есть уверенность, что я не попал в их поле зрения?
— Есть. Мы присматривали за тобой более шести месяцев, и если бы за тобой было хоть какое-то наблюдение, то мы бы немедленно прекратили своё. Ничего не было. Можете быть спокойны, — отрезал Джон.
— Джон, зачем я тебе?
— Виктор, Джон давно искал надёжные связи с Россией, — ответил сенатор вместо Джона.
— Для чего?
— Я не хочу, чтобы Россия и Китай стали союзниками. Считаю это главной опасностью для всего мира и особенно для моего Тайваня. Мы знаем истинное отношение коммунистов к русским.
— Какое? Я совершенно не знаю этой темы.
— Как к большому и вкусному пирогу, который пока ещё не испёкся. Несмотря на голод и желание его заглушить, нужно терпение, иначе может произойти несварение, — ответил Джон.
— Очень образно и предельно ясно. Спасибо.
— Поэтому я готов совершенно безвозмездно помогать русским и передавать всю информацию по коммунистическому Китаю и всему, что связано с ним, — заявил Джон.
— А что с ним связано?
— Многое. Там будет много информации по разным странам. Очень разным.
— Хотелось бы подробнее.
— Без проблем. Виктор, ты знаешь, какая из разведок мира одна из самых эффективных в Китае?
— Японцы?
— Они хорошо работают. Но не лучшие.
— Кто? Арабы?
— Нет. Индусы. Вечные враги коммунистического Китая. При этом в КНР вся разведка и контрразведка построена по русскому образцу. В Индии всё построено по британскому образцу. То есть там всё интересно даже с точки зрения борьбы двух главных мировых разведывательных школ.
— А США?
— Стоп! Виктор! Мы США не обсуждаем вообще! Никогда и ни одного слова. Ничего! Табу полное, — перебил меня Джон.
— Понял, понял. Согласен абсолютно. А почему, Джон, ты вдруг решил за мной присмотреть?
— Мне показалось твоё поведение подозрительным.
— В чём?
— Ты стал заметен в городе. Это безусловный интерес. Просто посмотрели, чем ты живёшь. В принципе, ничего не увидели, кроме одного: у тебя много необъяснимых поездок, каких-то странных передвижений. Заинтересовались. Выяснили и пришли к сенатору. Разумеется, главным было ему не навредить. И вот мы здесь собрались.
— Какие рекомендации, Джон?
— Короткие посещения кафе в одиночестве, выезды за город и прочие подобные передвижения нужно минимизировать. Остальное — это уже следствие этих наблюдений.
— Понятно.
— Кроме того, прошу запомнить, что этого разговора никогда не было, — сказал Джон.
— И это понятно.
— И ещё. Мы будем иногда за тобой присматривать. Не бойся, если заметишь. Я дам тебе небольшую порцию условных сигналов. Заметил — спросил — получил ответ. Так что в случае опасности мы тебя тоже предупредим. Будь спокоен. С этого момента мы будем обеспечивать небольшое прикрытие тебя и сенатора. Чисто для обнаружения наблюдения. Поэтому мы иногда будем на расстоянии присматривать. Не беспокойся. Тем более ты можешь мне сказать, что в какой-то день за тобой не нужно присматривать.
— А что с Пингом?
— Виктор, не беспокойся. Всё, что знает Пинг, будет знать Джон. Соответственно, будешь знать и ты. Но при одном условии, — ответил сенатор.
— Каком?
— Виктор, ты должен нам дать слово, что никто, кроме тебя, не должен знать о Джоне ничего, — сказал сенатор.
— Если у меня начнутся проблемы, то отвечать только тебе, — добавил Джон.
— Как отвечать?
— Смерть твоя, твоей жены и твоих детей, — глядя
