к себе и снова лёг спать до утра. А утром уже узнал, что князь утонул и, что, вроде бы, его кто-то столкнул за борт, а не сам он упал.
– Помните, кого встретили, когда пошли подышать воздухом, – задал вопрос Трегубов.
– Никого и ничего не помню, – покачал головой Васильковский, только то, что дышать выходил.
– Скажите, господин Васильковский, я правильно понимаю, что Вы возвращаетесь из путешествия домой?
– Не совсем, хотя, это можно и назвать затянувшимся путешествием.
– И где Вы жили?
– В разных местах. Везде понемногу: в Мадриде, в Риме, на Сицилии и в других местах.
– Писали картины?
– Поначалу да.
– А потом?
– Потом, – вздохнул Этьен, – деньги кончились.
– Картины не приносили дохода?
– Нет, чтобы продавать их, нужно стать известным. А как это сделать, если никто не покупает? Одним словом, заколдованный круг.
– Интересно было бы посмотреть Ваши работы.
– Увы, ничего у меня не осталось, всё раздарил друзьям, когда уезжал.
– И на что же Вы жили, когда кончились деньги, и как собрали сумму на возвращение, расскажите, пожалуйста?
– Ничего интересного, скажу Вам. Подрабатывал. Что только не делал за это время? Хорошо, что боженька меня силушкой не обделил, это помогло.
– Но Вы не производите впечатление человека, у которого нет денег, – возразил Иван.
– Почему Вы так решили?
– Одеты Вы хорошо, на ресторане не экономите, идёте в карты играть.
– В карты я пошёл по дурости, не понимал тогда уже ничего, да и сами эти карты не люблю. Уговорил меня этот господин. А не экономлю уже потому, как осталось немного до Нижнего Новгорода. Надеюсь, родители не оставят непутёвого сына без денег.
Следующим был Михаил Александрович Шеин. Доктор прищурился на покидающего ресторан Васильковского и повернулся к Трегубову.
– Простите, Михаил Александрович, но я должен задать Вам те же вопросы, что и всем остальным. Вы говорили, что едете из Швейцарии?
– Всё верно, возвращаюсь в Нижний Новгород.
– Почему на пароходе?
– Не знаю, как это объяснить разумно, но захотелось сделать путешествие немного приятнее, захватить Волгу. Очень люблю эту реку. Не знаю, поймёте ли Вы меня?
– Прекрасно понимаю, а что Вы делали в Швейцарии?
– Моя кузина договорилась в университете, чтобы я прошёл практику.
– Ваша кузина живёт в Швейцарии? Она, что, тоже имеет отношение к медицине?
– Нет, Вы не так поняли, возможно, я бестолково объясняю. Практика была по химии, но это взаимосвязано с медициной. Вы знаете, что некоторые вещества, которые считаются ядами в классической медицине в небольших дозах могут помочь противостоять тем или иным человеческим недугам. Я полагаю это очень перспективная тема, за этим видится большое будущее!
– Так Вы специалист по ядам?
– С этой стороны я о себе не думал. Да, специалист. Но правильнее будет сказать, что специалист по лекарствам, я же доктор.
– Порошки от всех болезней?
– Видимо, со временем так и будет. Это очень перспективное направление.
– А Ваша кузина какое имеет к этому отношение?
– Она учится в университете. Представляете, сейчас там очень много наших барышень.
– Вы серьезно, откуда же? – поинтересовался Иван, видя, что эта тема интересна доктору.
– Женские гимназии! Вот причина. У нас открылось много женских гимназий, и есть немало девушек, которые хотели бы продолжить образование. Так сказать, они имеет тягу к знаниям. Но наши университеты предназначены для мужчин. Для женщин выбор сильно ограничен. А в Швейцарии очень много университетов, в принципе, и они открыты, как для мужчин, так и для женщин. Я уверен, что со временем также будет и у нас. Всё идёт к этому.
– Вы оказывается очень оптимистичны, не подумал бы после Вашего рассказа про эпидемию. Но скажите, что Вы делали вечером?
– Я поужинал в ресторане, – доктор поднял глаза к потолку, вспоминая, – потом господин Демьянов Николай Харитонович стал расспрашивать меня про свои проблемы со здоровьем, просить советы, мы вышли с ним из ресторана…
– А чем он болен? – нетерпеливо перебил Шеина Трегубов, уже второй человек говорил ему, что видел купца на палубе в то время, как тот утверждал, что пошёл спать.
– Извините, я, как врач, не могу распространяться о таких вещах. Могу Вас заверить, что это – неприятная болезнь, но не заразная.
– Хорошо, опустим этот момент, – согласился Иван. – Что было дальше?
– Дальше ничего, я отправился к себе и только готовился отойти ко сну, как услышал крики, и меня позвали к телу, как я Вас затем.
– По поводу смерти господина Кобылина у Вас не появились новые мысли или предположения?
– Нет, – на долю мгновения задумался доктор. – Всё ясно, умер от удушения, что тут ещё скажешь.
После допроса доктора Иван задумался. Оставался только предполагаемый шулер со своей спутницей, который обыграл князя в карты, а у него не было никаких идей. Что-то скрывал Всеволод, который мог знать Кобылина ранее. Подозрительно вёл себя Демьянов, но, может быть, он просто не нравился Ивану. Также он обратил внимание на мощные руки художника. Этьен мог задушить кого угодно, даже без удавки. Но опять-таки – какой мотив? И куда делся Синицын? Утром снова проверили пароход, но его никто не видел. Может быть, он, действительно, не сел на пароход? Он вёл какое-то дело, может, следил за кем-то, кто тоже не сел, и они остались в Твери? Или здесь, на пароходе, ещё один агент? Скоро уже Рыбинск, а на вопросы нет ответов. Он узнал очень много, но ничего из того, что позволило бы ему продвинуться дальше. Сплошной туман. Пора приступать к допросу главного подозреваемого, у которого был реальный мотив.
Гаврила
Он стоял на нижней палубе и смотрел на набережную Рыбинска, состоящую из многочисленных причалов для пароходов и других судов, коих тут было немало. Над набережной величественно возвышалась соборная церковь Преображения Господня. За время жизни Гаврилы, город, который начинался с рыболовецкой слободы, поставляющей ко двору стерлядь и осетрину, совершенно изменился. Это был совсем другой город. Ещё в юности, когда Гаврила присоединился к артели бурлаков, поначалу став кашеваром, самих бурлаков в городе было больше, чем жителей. Постепенно под влиянием того, что Рыбинск становился главным транспортным узлом на главной транспортной артерии страны, реке Волге, поменялось всё. В удобном для торговли месте открывались заводы и фабрики, здесь производили чугун и мололи муку, отовсюду свозимую в порт. Пиво Ивана Дурдина славилось далеко за пределами города. Бурлаков, некогда наполнявших Рыбинск, сейчас уже не было, в них отпала надобность при появлении пароходов.
Гаврила не помнил, сколько ему лет, просто не знал. Он был сирота и работать начал с измальства. Кем
