Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
и вполовину не так страшно, как ты думаешь. И если отложить нашу выгоду, мы сослужим большую службу бедной тетушке. Несчастная старушка, как горько она плакала, когда ты ушел; она сказала, что решила не оставаться в доме дяди Роберта ни минутой долее, но не знает, куда податься или что с ней будет, если мы откажемся ее принять. Она совсем раздавлена.
– Ну-ну; во всяком случае попробуем пожить с ней один год. Вдруг ты права, и все будет не так страшно, как видится сейчас. Зайдем в дом?
Он наклонился за трубкой, лежавшей там же, где и упала, на траве. Не смог ее найти и зажег восковую спичку, высветившую и трубку, и поблизости, под креслом, что-то наподобие вырванной из книги страницы. Он спросил себя, что бы это могло быть, и поднял ее.
В гостиной уже горел газ, и миссис Дарнелл начала составлять письмо, чтобы без промедления и со всей любезностью принять предложение миссис Никсон, когда ее испугал возглас мужа.
– Что случилось? – спросила она, удивленная его голосу. – Ты не ушибся?
– Ты посмотри, – ответил он, протягивая ей маленький буклет, – только что нашел это под садовым креслом.
Мэри с недоумением взглянула на мужа и прочитала следующее:
НОВОЕ И ИЗБРАННОЕ СЕМЯ АВРААМА
ПРОРОЧЕСТВА, ЧТО СБУДУТСЯ В ТЕКУЩЕМ ГОДУ
1. Отплытие флота в сто сорок четыре корабля на Таршиш[34] и острова.
2. Падение власти пса, в том числе всех орудий антиавраамовских законов.
3. Возвращение с Таршиша флота с золотом Аравии, предназначенным для устроения Нового Града Авраамова.
4. Поиск Невесты и передача печатей Семидесяти Семерым.
5. Озарение лика Отца, но ярче лика Моисея.
6. Побиение камнями Папы Римского в долине, что зовется Берек-Зиттор.
7. Отца признают Три Великих Правителя. Два Великих Правителя отвергнут Отца и немедленно сгинут в эманации Его гнева.
8. Скование Зверя Малым Горном и низвержение всех Судей.
9. Обнаружение Невесты в Земле Египетской, которая, как явлено Отцу, ныне в западной части Лондона расположена.
10. Наделение Новым Языком Семидесяти Семерых и Ста Сорока Четырех. Отец отправится в Брачные Покои.
11. Разрушение Лондона и воссоздание Града, что зовется Но, – Нового Града Авраамова.
12. Объединение Отца в союзе с Невестой и перенесение нынешней Земли к Солнцу в получасовой срок.
Лоб миссис Дарнелл разгладился, пока она читала текст, казавшийся ей безобидным, хоть и бессвязным. По голосу мужа она уж боялась чего-то более осязаемо неприятного, чем вереница смутных пророчеств.
– Ну, – сказала она, – и что тут такого?
– Что тут такого? Ты не понимаешь, что это обронила твоя тетя и она, должно быть, буйная сумасшедшая?
– О, Эдвард! Не говори так. Для начала, откуда ты знаешь, что это обронила тетя? Это с легкостью мог принести ветер из любого сада. А если это и ее, не думаю, что тетю стоит звать сумасшедшей. Сама я не верю, что сейчас бывают настоящие пророки; но многие добрые люди считают иначе. Я знала пожилую даму, которая, ничуть не сомневаюсь, была добрым человеком, и она каждую неделю покупала газету с пророчествами и чем-то в этом духе. Никто не звал ее полоумной, а отец говорил, что у нее один из самых хватких умов для ведения дел.
– Ну хорошо же; будь по-твоему. Но я верю, что мы оба еще очень пожалеем.
Какое-то время они сидели в молчании. Пришла Элис после своего «выходного вечера», и они сидели дальше, до тех пор пока миссис Дарнелл не сказала, что устала и хочет лечь.
Муж поцеловал ее.
– Думаю, я поднимусь не сразу, – сказал он, – ты ложись, дорогая. Я хочу все обдумать. Нет-нет, – я уже не передумаю: твоя тетя приедет, как я и сказал. Но есть еще кое-что, что мне бы хотелось уложить в уме.
Долго еще он размышлял, меряя шагами комнату. На Эдна-роуд гасли фонарь за фонарем, вокруг спали жители пригорода, но в гостиной Дарнеллов все горел газ, а Эдвард все тихо ходил от стены к стене. Он думал о жизни с Мэри, настолько тихой, что со всех сторон словно собирались гротескные и фантастические тени, знамения смятения и беспорядка, угрозы безумия; странная компания из другого мира. Словно до тихих сонных улочек какого-то древнего городка среди холмов издалека донеслись звуки барабана и свирели, обрывки дикой песни, и ворвалась на рынок безумная труппа артистов, причудливо разодетых, неистово выплясывающих под стремительный ритм, вытягивая горожан из укрытий их домов и мирной жизни, завлекая в многозначительные фигуры своего танца.
И все же вдали и вблизи (то есть скрытым в своем сердце) он видел проблеск верной и неугасимой звезды. Под нею надвигалась тьма, туманы и тени смыкались у городка. Разгоралось во мгле красное и мерцающее пламя факелов. Все громче становилась песня, все настойчивей, волшебней ее мелодия, взметаясь и опадая в потусторонних модуляциях – сама речь заклинания; и бешено бил барабан, и заходилась в вопле флейта, призывая выйти всех, оставить свой мирный очаг; ибо среди них провозглашался странный обряд. Улицы, склонные к такому молчанию, к такой тиши за холодными и умиротворенными завесами тьмы, спящие под защитой вечерней звезды, теперь плясали в мерцающих лампах, отдавались возгласами тех, кто спешил вперед, привлеченный чарами магистров; и песни нарастали и торжествовали, гулкий бой барабана делался все громче, и в пробужденном городе актеры в фантастических нарядах исполняли свою интерлюдию под красным полыханием факелов. Эдвард не знал, кто те актеры – люди, что исчезнут также неожиданно, как пришли, пропадут на дороге, уходящей на холм; или они в самом деле колдуны, мастера великих и действенных чар, знавшие тайное слово, по которому земля может преобразиться в Геенну, чтобы те, кто пришел посмотреть и послушать будто бы гастролирующий спектакль, угодили в ловушку явленных звуков и образов, завлеклись в сложные фигуры мистического танца и так унеслись в бесконечные лабиринты на ненавистных диких холмах, на вечные скитания.
Но Дарнелл не боялся, ведь в его сердце взошла Дневная звезда. Она жила там всю жизнь и медленно просвечивала все ярче и ярче, и вот он начал видеть: пускай его земные шаги ступают в древнем городке, что захвачен Чародеями и гудит от их песен и процессий, но обретается он в безмятежном и надежном мире света и с великой и неизмеримой высоты взирает на суету смертного праздника, видит мистерии, к которым не имеет истинного касательства, слышит магические песни, которым не совлечь его с укреплений высокого и святого града.
С сердцем, преисполненным великой радостью и великим покоем, он лег к жене и заснул, а наутро, проснувшись, был
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
