месте всегда был бизнес. Поэтому и жен терял. Но теперь произошло нечто другое. И все неправдоподобно быстро. А он не сожалел об этом, ибо и дочь и мать были превосходны по-своему. Он начинал раздваиваться. А ведь это были случайные встречи. И как любые случайные встречи, они не должны были оставлять глубокого следа в душе. Однако эти женщины все перевернули в нем.
Кого бы из них он хотел больше, спрашивал Хавин себя и не мог определенно ответить на вопрос. По крайней мере, сейчас не мог. А также он не понимал, в какой роли находился между этими двумя женщинами. Был дискомфорт в душе, и мучила неопределенность.
В таких обстоятельствах хотел отказаться от встречи с Константином Аспенским. Не мог представить, какими глазами посмотрит на него. Не дурак же тот, чтобы не сообразить, что произошло. Впрочем, Павел никогда не бегал от трудностей. Всегда в бизнесе был пунктуален. Коли назначил встречу и пообещал Веронике помочь ее мужу в осуществлении проекта, слово надо держать. Сбежать значило бы стать обманщиком. Это не его стиль, не в его правилах.
Не раздеваясь, лег на деревянную кровать с низкими спинками, заложил руки за голову и долго смотрел в потолок. Пока не раздался телефонный звонок. Взял сотовый и услыхал:
– Я не разбудил вас, Павел? – Это был голос Константина Аспенского.
– Нет, я не сплю.
– Вы назначили сегодня мне встречу.
– Я помню. Кстати, если вы уже проснулись, можете с документацией подъехать. – Павел встал с кровати, глянул на время.
– Тогда ждите, скоро буду, – отозвался Константин и отключил трубку.
Он вошел в номер уверенно, не улыбаясь, с небольшой папкой в руках. Плотный крепкий мужчина с покатыми плечами и мощными бедрами, Аспенский ступал на пол прочно, как будто не ноги ставил, а бетонные столбы. Протянул руку Хавину для пожатия и смотрел на Павла, не отрывая взгляда, словно спрашивал, понравилась ли Хавину в постели его жена. Павлу почудилось, что Константин точно знал, что произошло между ним и Вероникой. Пройдя к столу, за которым сидел Павел, Аспенский сразу раскрыл папку. Выложил бумаги.
Хавин погрузился в них. Аспенский сел напротив, наблюдая молча, без эмоций. Спокойствие Константина было уверенным, он явно не сомневался в конечном результате переговоров. Это несколько коробило Хавина.
Проект был слаб, расчеты никуда не годились. Требовалась серьезная доработка. Доходность проекта в этом городке была под большим сомнением.
Аспенский ждал решения Хавина. А тот был в трудном положении. Отказать не мог, но дать согласие на сырой материал тоже было безрассудно. Он отодвинул бумаги:
– Тут нужна экспертиза.
– Какая экспертиза? – не ожидал Аспенский, слова Павла поставили его в тупик, он хотел услышать другой ответ. – Тут без экспертизы все ясно.
– Здесь изложена идея с предложениями, но на проект это не тянет, – отозвался Хавин, прижимаясь к спинке стула. – Кто вам делал бумаги? С вас просто сорвали деньги и все.
– Ну, хорошо, допустим, вы правы, но неужто эта идея не стоит свеч? – Резкие грубоватые черты лица Константина чуть оживились.
Павел подумал, что поспешил со своим обещанием Веронике:
– Вкладывать деньги стоит в хорошие идеи, – ответил Аспенскому, – когда они могут принести доход.
– Вы хотите сказать, что у меня плохая идея, что я не настолько умен, чтобы организовать новый бизнес? – Голос Константина приобрел металлический оттенок, зазвучал жестко и враждебно. В этот момент Аспенский подумал о Веронике, и в душе появилось зло на нее, ибо она плохо выполнила работу. Переоценила себя. Стала терять хватку. Хавин просто обманул ее, ведь в постели можно обещать что угодно. А она повелась на это.
Мысли Аспенского прервал голос Павла:
– Речь не о вас. Я думаю, как бы я поступил на вашем месте.
– На моем месте я сам знаю, как мне поступать! – грубо отрубил Константин. – Вы на своем месте примите решение.
Павел представил лицо Вероники. Нет, отказать ей он не мог. Он примет любую идею, даже самую бездарную, и постарается выудить из нее золотую рыбку. Даже если Вероника все подстроила. Предложила ему загородный дом, легла с ним в постель. А он угодил в ее сети. Но теперь, когда понял это, все-таки не собирался давать задний ход.
Кто бы мог подумать, что у такого грубоватого человека, который сидел перед ним и тупо смотрел ему в глаза, были красавица-жена и красавица-дочь. Уж точно пути господни неисповедимы.
Аспенский ждал решения. Оно могло быть только одним: найти грамотных специалистов в этой области, заново перетряхнуть идею, сделать новые расчеты и рискнуть. Кажется, Павел начинал погружаться в мутное болото. Никогда прежде никому он не давал втягивать себя в сомнительные проекты. Но женщины поистине могут все. Мастера рискованных игр и приключений.
Хавин поднялся из-за стола, и Аспенский встал за ним следом.
– Оставьте это у меня, – сказал Павел, положив ладонь на бумаги. – Я постараюсь сделать все возможное.
Такие слова явно не устроили Аспенского, он понимал неконкретность ответа. Ни слова об инвестициях. Константин нахмурился и набычился. Вышел от Хавина неудовлетворенным. Недоработала Вероника, недоработала. Надо дожимать, пока не поздно, надо дожимать.
Павел вздохнул, надо же, взвалил себе на шею глупые амбиции самоуверенного человека.
День начался на минорной ноте. В окно били лучи солнца.
Он задумчиво походил по небольшому чистому номеру и вновь прилег на кровать. Тревожные мысли не давали покоя. Не заметил, как прикрыл глаза и провалился в сон. Но скоро сквозь сон услыхал, что скрипнула дверь. А потом уловил скрип стула около кровати. Вздрогнул и открыл глаза. И не поверил, что сон прервался. Женская фигура на стуле словно заворожила.
– Это ты? – Он не узнал собственного голоса. – Ты здесь?
– Я здесь, – отозвалась через непродолжительное время Юлия, она смотрела на Павла отчужденно и даже враждебно.
Ему не хотелось бы, чтобы она так смотрела на него. Он оторвал голову от подушки и медленно сел на кровати. Лицо Юлии было близко, оно было прекрасно. Павел спросил:
– Ты все рассказала матери?
В глазах Юлии появилась досадливая усмешка:
– Нет. Я ведь уже не ребенок, чтобы всем делиться с нею, тем более в такой момент.
Павел в эту минуту не знал, как он должен отреагировать: обрадоваться или, наоборот, сожалеть, что все так и осталось тайной. С угрызением совести проговорил:
– Я не знал, что она твоя мать.
Он будто оправдывался перед Юлией, хотя не чувствовал никакой вины, ведь его с нею не связывали отношения. Только случайная ночная встреча.
Юлия посмотрела раздраженно:
– Это ничего не меняет. Я пришла сказать,
