Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
и ловко пробираясь сквозь плавучие льды студёного моря, достигают желанных земель и островов. Среди дощатых скелетов ходили плотники-поморы. Свистели, и стучали топоры — процесс постройки шёл полным ходом.
Впереди, на речной глади, зарябил лес мачт — на воде стояло два десятка английских и голландских галеонов со спущенными парусами. Справа от них показалась протяжённая крепостная стена. Оттуда вздымались шатры церквей Михаило-Архангельского монастыря. Под стеной рассыпались избы: большие, маленькие, и только строившиеся.
Молодой купец стоял на носу корабля. Слева стоял Степан, положа руку ему на плечо, Иван был справа. Софрон приложил ладонь ко лбу, вглядываясь в даль:
— Архангельск!
[20] Колымага — закрытый возок, карета
[21] Ясак — налог пушниной
[22] Бечева — толстая верёвка, с помощью которой бурлаки тянули суда
[23] Фряги — иностранцы из Южной Европы
[24] Пищаль — ружьё
[25] Коч — русский парусно-гребной корабль, применявшийся в арктическом мореходстве
Глава 3. Люди в плащах и шляпах
Под хмурым Архангельским небом, у подножия высокой крепостной стены, раскинулся оживлённый рынок. Дул сильный, холодный ветер. Далеко-далеко протянулся ряд срубленных из дерева прилавков и зданьиц — вдоль них бродило море людей…
Среди этого пёстрого моря шли Михаил и Софрон, и болтали. Ряд лавок прервался, уступая широкой наезженной дороге, уходившей сквозь распахнутые ворота толстой бревенчатой башни прямо внутрь крепости. По дороге проехали несколько всадников, и повозка.
— Нам туда надобно потом, пошлину заплатить! — громко воскликнул Михаил, пытаясь перекричать шум людного торжища, и махнул рукой в сторону ворот.
Торговый ряд продолжился вновь. Мимо купцов проезжали телеги, гружёные бочками, ящиками, связками пушнины и горами нарубленных рыжих брёвен. Подстёгивая лошадей, ими правили возничие, обёрнутые в диковинные тёмные плащи и шляпы.
Среди толпы выделялись русские купцы в ярких разноцветных кафтанах со свисающими до земли рукавами. Возле прилавков мелькали чёрные робы и шапки монахов. Ходили стрельцы, опоясанные ремнём с деревянными колбами, по несколько человек, медленно и важно, зыркая по сторонам, и неся в руках по ружью — они следили за порядком.
Михаил держал за плечо Софрона:
— Там вон, сзади, ихняя слобода! — он показал рукой назад, они обернулись. — Туда стрельцов и пушкарей подселили, чтоб защищали крепость, если немцы к ней удумают с боем подступать!
Иноземцы выглядели причудливо. Хотя некоторые жившие тут давно и оделись по-русски — в кафтаны, и шубы, и свыклись уже со здешними обычаями, в основном же они носили дублеты с белыми кружевными воротниками, шляпы и плащи, ходили в здоровых мешковатых плундрах26, чулках и туфлях.
Возле прилавка шла парочка. Мужчина в расписном красно-чёрном дублете с выпуклыми рукавами, в сплюснутой шапке с белым и красным перьями, и в плаще. Слева, за руку его держала леди в пышном тёмно-зелёном платье с белым резным воротником. Немец наклонился к фруктам, разложенным на прилавке:
— Уэлл… ю тэлл ми ай маст бай э хаус ин Хэмптон?
— Нат нау! Мэйби уэн Оливэ эгриз ту сэлл ю зэ боут стэйшн! — воскликнула леди. — Энд… юлл нид ту би найс ту хим!
— Найс? Афтэ айв тэйкен тэн пэундз, энд хи статид демандин сёти пэсент фо эвери дэй?!
Парочка ушла вперёд. Купцы оглядели лежавшие фрукты: апельсины, бананы, инжир, всякие лесные ягоды и много чего ещё. Посередине торчал ананас с оттопыренной зелёной ботвой.
— Гляди, репа с шипами! — Софрон удивлённо показал пальцем на серо-жёлтый фрукт. — А сверху скоморошья шапка!
— Да уж! — засмеялся Михаил. — Я пробовал, такая кислая!
В следующей лавке висели куски суконных тканей самых разных цветов. Лежали платки, вышитые золотом, и серебром, и усеянные жемчугом. Михаил и Софрон с жарким интересом обсуждали с лавочником цены на товар, перебирая и рассматривая ткани.
Потом они ушли к реке. Ветер подхлёстывал небольшие волны, кромка воды тихонько волновалась. По бледной песчаной отмели уходили вдаль, рассекая зыбкую речную гладь, чёрные дощатые причалы. По этим чёрным линиями брели в ту, и в эту сторону люди. Высоко, под серым небом, с криками летали чайки.
Вдалеке, весь горизонт был уставлен огромными кораблями, кверху торчали леса длинных мачт и рей. Над ними вились флаги: чаще всего мелькали оранжево-бело-голубые триколоры, и красные кресты на белом фоне. Между заморскими галеонами и берегом сновали небольшие шлюпы и баркасы, и мелкие лодочки. На берегу моряки, разгружая лодки, таскали на плечах толстые бочки. Они клали эти бочки в телеги, и те уезжали.
— Там гостиный двор немецкий, — Михаил показал туда, куда уезжали нагруженные подводы. Он развернулся в другую сторону, — а там наших торговых людей амбары! За ними — слобода жилецкая, там мой товарищ, Никита Зверь, живёт. Мы у него остановимся. К вечеру подъедем, на пир званый!
— Я помню. Поехали в жилецкую, к купцам.
— Пойдём.
Софрон и Михаил пошли в сторону крепости.
…
Хоть было и светло, но день уже близился к концу. Снаружи, в конюшне, слуга ухаживал за лошадьми. Гости уже собрались на пир, в доме у Никиты Зверя.
Пылали свечи. Было светло. Бородатые промышленники в тёмных меховых накидках рассаживались за столом. Занимали свои места Михаил, Фёдор, Степан и Софрон. В самом начале стола, на стене висела огромная голова медведя с разъярённой мордой и широко раскрытой пастью.
Холопы Никиты приносили блюда: супы, отвары, и рыбу, кубки с вином, и квасом.
— Я разузнал у здешних купцов, — говорил Софрон сидящему рядом Степану, — что есть некий Афанасий Васильев… у него где-то в лесу есть заимка! Он на ней варит мёд, и пиво, и вино. А потом продаёт разным людям, и в кабак продаёт. А заморское вино, романею, тоже продаёт, но это он её у немцев закупает. Вот! Если что, то это у немецких людей из первых рук нужно брать.
— Спасибо, друг! — улыбнулся Степан, и похлопал его по плечу. — Ежели тебе чего понадобится — проси, не стесняйся, всё сделаю!
— А, и вот ещё — Афанасьев-то сын, Сашка, меня в кабак зовёт выпить…
Возле стола прошла,
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
