секунду, как она задала этот вопрос, и монстр взял верх. Он рычал, подталкивая меня к двери в ванную, даже когда я сопротивлялся. Я не доверял себе настолько, чтобы присоединиться к ней. Я не доверял темным желаниям, которые испытывал. Монстр добрался до двери в ванную, которую она оставила приоткрытой. Почему она совершила такую глупость после того, что только что произошло? Это было искушение? Приглашение?
Или, что еще хуже, она мне доверяла?
Я наблюдал за ней через щель. Ее голова откинулась назад под огромной душевой лейкой. Вода каскадом стекала по ее волосам, груди и ниже.
Я бросился через всю комнату, чтобы оказаться подальше от нее, когда внутри меня снова зашевелилась тьма. С увеличением расстояния хватка монстра ослабла, но мне с трудом удалось выйти за дверь спальни. Я закрыл ее за собой, и чудовище расслабилось.
Она была права. Мы должны поговорить об этом, но, возможно, сначала нам нужно оказаться по разные стороны железных прутьев. Я сделаю все, что потребуется, чтобы уберечь ее, даже от самого себя. Но сделать это я мог только в том случае, если бы смог проявить чертову сдержанность.
Я прошел на кухню и поставил для нее свежий кофе. К тому времени, когда она оденется, я буду держать себя в руках. Я поведу ее на прогулку, чтобы мы могли обсудить практические вопросы, например, то, что мой дом в Париже ― теперь уже действительно наш дом ― представляет собой дымящиеся руины, но только для того, чтобы мы могли решить, куда отправиться дальше. Возможно, она захочет остаться в Сан-Франциско, но я не позволю ей продолжать жить в своей плохо охраняемой квартире. Список вопросов, которые нам нужно было обсудить, рос с каждой секундой, но в нем не было ее вопроса.
Ты сделаешь меня вампиром?
Как я мог ответить ей? Я не мог. И не стал бы. Быть обращенным ― совсем другое дело, чем родиться вампиром. И дело было не только в социальном положении. Ее признали бы как созданного вампира и обращались с ней по-другому. Но главная проблема заключалась в том, что я не смогу спокойно смотреть, как она страдает ― а обращенные вампиры страдают во время перехода. Мысль о том, что Тея будет терпеть это, была слишком тяжела для меня. Как мне сказать ей об этом?
Я снял телефон с зарядки и позвонил Жаклин, не утруждая себя подсчетом разницы во времени. Она должна была проснуться. Она никогда не спала. Даже прожив почти тысячелетие, она ненавидела отдыхать. Она ненавидела терять время.
Она ответила на втором гудке.
― Я ждала твоего звонка. ― Она зевнула, удивив меня. ― Полагаю, ты был занят.
Я не упустил тон ее голоса, полный надежды.
― Да, ― сказал я небрежно.
― Слава богам. ― Она вздохнула. ― Скажи мне, что ты сделал из нее честную пару.
― Я не поэтому звонил, ― сказал я, пропустив ее вопрос мимо ушей. Я подошел к окну и стал наблюдать за тем, как мужчина выбирает жестяные банки из мусорного контейнера на другой стороне улицы. Я уже скучал по Парижу.
― Понятно, ― сказала она с укором. ― Я спасла из вашего дома все, что смогла, но это не так уж много. ― В ее голосе звучало разочарование. Учитывая, сколько она потратила сил, чтобы сделать ремонт, я не мог ее винить.
― Мне жаль, что так получилось с домом, Жаклин.
― Почему ты меня утешаешь? Это был твой дом. ― Но в ее голосе звучала благодарность. ― Следующий будет лучше. Я думаю, тебе стоит купить Тее поместье на Ривьере.
― О? ― Я улыбнулся, несмотря на все, что произошло.
― Да, ей понравится.
Перевод: Жаклин это понравится, и она хотела его отделать. Я не стал уточнять, что у меня уже есть два дома на Ривьере ― один на итальянской стороне, другой на французской. И пентхаус в Монако. Насколько мне было известно, она могла делать с ними все, что хотела, ― лишь бы Тея была не против. ― Я буду иметь это в виду, но я позвонил не для того, чтобы обсуждать недвижимость.
― Что случилось?
― Случилось кое-что странное. ― Я рассказал ей о том, что произошло с момента госпитализации и до инцидента с жаждой крови, пропустив более интимные моменты нашего с Теей воссоединения.
― Это просто тяга к спариванию, ― сказала она, но в ее словах сквозила неуверенность. ― Твое тело, разум и все, что у нас есть, выдаваемое за душу, хотят присвоить ее. Сделай уже это.
― Как романтично с твоей стороны. Я хочу подождать, пока мы не выясним больше о ее матери.
― Ты же не собираешься ждать три месяца, правда? ― На другом конце провода что-то зашуршало.
― Я буду ждать дольше, если понадобится, ― сказал я, мое настроение испортилось.
― А что, если ты не сможешь? ― надавила она. ― Что, если ты причинишь ей боль? Обратишь ее?
― Ты ведешь себя так, будто я сам не задумываюсь над этими вопросами. ― Я ущипнул себя за переносицу. Если бы у вампиров могла болеть голова, то именно это сейчас происходило бы со мной.
― Я знаю, что это так, потому что ты избегаешь главного вопроса, Джулс. Обратишь ли ты ее?
― Как я могу даже думать об этом, не подготовив ее к тому, что это значит? А как я могу ее подготовить, когда этот гребаный инстинкт спаривания постоянно вызывает жажду крови?
― Это ты сказал про три месяца, ― сухо напомнила она мне. ― Уверена, Тея будет рада сократить сроки.
― Ты говоришь как она.
― Да, потому что мы женщины, а значит, умные и все знаем.
Я сдержал ответную реплику.
― Судя по твоему молчанию, ты согласен. ― Она продолжила: ― Слушай, я поговорю с ней об этом. Мы уже затронули основы, но я отвечу на все ее вопросы. Может быть, мы устроим уик-энд для девочек. Если она согласится на твое предложение, это может быть девичник.
Я подавил рык при мысли о том, что Тея будет недоступна для меня целые выходные.
Жаклин рассмеялась, когда я ничего не ответил.
― Клянусь, я слышу, как ты размышляешь. Что бы там ни было, ты справишься. Просто помоги ей позаботиться о матери и сосредоточься на том, чтобы заставить ее сказать ― да.
― Может
