разрубал тела врагов.
Но долго в ступоре враг быть не мог. Они, видя с какой лёгкостью мы пробиваем центр их слабого строя, постарались навалиться с новой силой, но здесь наконец вступили в бой лакмаки. Они смогли сковать боем магларов, заражаясь нашим боевым запалом. Мой же воинский корпус, постоянно увязая в телах и их требухе, медленно, но верно прорубался вперёд, рассекая армию врага на две части. Каждый офицер знал наш план, а потому я почти не командовал, активно разя врага и не замечая заливающей меня крови.
Противник был жалок. Он не знал военной науки, он не имел даже частички того опыта, что был мною получен за многие годы постоянных битв. Они ничего не могли противопоставить великолепной стали, ведь доблесть не могла защитить слабую плоть.
Неожиданно строй противника был расстроен. Сотни врагов уже лежали под нашими ногами и с каждой секундой «Кабанья Армия» всё больше и больше овеивала себя славой. И всё же схватка была далека от окончания. Нужно было убить как можно больше врага здесь, дабы не возиться потом с ним при захвате городских улиц. На мгновение в сознании вспыхнуло воспоминание о кровавых штурмах ларингийских городов, которые отбирали жизни многих славных воинов, что ещё многое смогли бы совершить, если бы их не закололи на улицах или не застрелили из случайного окна. Вот только воспоминания сейчас были излишни, ведь все мои мысли должны быть заняты победой сейчас, а друзей мы будем оплакивать потом.
Т’чак не подвёл. Он действительно понял мою цель и направил на поддержку нашего прорыва единственный отряд лакмаков, что ещё не был воздействован на всём протяжении линии столкновения. Не сказать, что их помощь была необходима, но с поддержкой куда как легче брать противника в этакий средневековый «котёл». Вот только даже полсотни лакмаков не будет столь эффективна, как хотя бы один мой наёмник, пусть даже не закованный в сталь, а потому по остальному фронту лакмаки увязли в сражении, практически никак не продвигаясь на поле боя. Такая стагнация на фронте мне совсем не нравилась, а потому было решено переломить сражение ещё одним ударом, который должен будет окончить сопротивление врага.
Нужно было проломить левый фланг врага. Именно он был не так уж и далёк от пока что безымянной реки. На том фланге врагов были тысячи, но на лицах моих воинов не мелькало даже тени усталости.
- Направо! Атакуй!
Дисциплина чуть ли не на ментальном уровне позволяла приказу пробраться в головы воинов, ведь каждый из них был шестерёнкой в общем механизме армии. Роты, развернувшись в широкую линию, паровым катком попёрли по флангу магларов. Они, поражённые смертями своих соплеменников и атакуемые со всех сторон, стали просто бросать оружие, как только чувствовали приближение стальной лавины наёмников, доспехи которых уже давно не блестели от налипшей поверх крови.
Фланг магларов рухнул, но они не бежали. Не знаю почему, но в бою они даже не думали о побеге. Они либо сдавались, бросая оружия и сбрасывая свои тяжеловесные деревянные шлема, либо же бились до последнего, даже понимая, что их сопротивление бесполезно. Вот с левым фронтом у вражеских аборигенов дела обстояли куда как лучше. Лакмаки бились слишком ожесточённо и вражеские аборигены, поняв своё общее поражение, стали организованно отступать. Они не показывали спины своим врагам, а просто делали шаги назад, отбиваясь от всё наседающих лакмаков и, на моё удивление, маглары отступали профессионально. Наши союзники, вовлёкшись в битву, чувствуя свою победу, просто бежали вперёд, совсем позабыв о своей безопасности, отчего несли бессмысленные потери. За отступающими погнались остальные наши союзники, что освободились от битв на втором фронте.
Погоня длилась ещё несколько часов, но нескольким тысячам магларов всё же удалось организованно отступить в захваченный ими же город Лакпак. Тем не менее, нашу победу можно и даже нужно было просто грандиозной. Я отправил своих людей проводить хотя бы быстрый подсчёт потерь противника и нашего войска, но вскоре стало понятно, что быстро совершить правильный подсчёт не получится. Одно моё воинство порубило и покалечило далеко не одну тысячу человек. Если в Старом Свете не было возможно даже представить подобную эффективность столь маленького воинство, то здесь, учитывая практически полное отсутствие у местных жителей воинского ремесла и подавляющее техническое превосходство, было далеко не удивительным. Я представлял, что при увеличении моего воинства и применении кавалерии с пушками, потери противника можно увеличить многократно. С этой мыслью пришла и идея о том, что вполне себе возможно возыметь реальный полководческий успех, который и не снился мне на прошлом континенте. Конечно, рано или поздно о свободных землях этого Нового Света прознают и другие люди, а тогда сюда потянуться огромнейшие массы вооружённой и безземельной аристократии, которая раньше не смогла бы заиметь даже нормального клочка земли, а уж тут тебе нужен только корабль, меч и маломальский доспех, дабы захватить столько земли, сколько сможешь забрать, а главное удержать. Так что, нужно мне как можно быстрее усиливать здесь свою власть, дабы давить возможных конкурентов в зародыше.
Если с подсчётом убитых ещё были вопросы, но сомневаться в эффективности моего воинства не стоило, то вот пленников я подсчитывал очень скрупулёзно. Если в Старом Свете их ценность определялась продажей, то сейчас их можно было использовать в качестве достаточно дешёвой рабочей силы, которая нам крайне нужна для возведения города, где работы сейчас не почат и край. Конечно, мы так и не организовали добычу камня, которая так важна нам для строительства, да и шахты также не обнаружены, но всё придёт со временем. Потому-то нам важно наладить производство пищи и тогда в полной мере начать пользоваться рабской силой.
После подсчёта вышло, что количество сдавшихся в плен магларов превышало четыре тысячи человек. Число, мягко говоря, огромное, а потому его точно хватит, чтобы разделить между нами и лакмаками, которые, похоже, не гнушаются иметь в своём обществе рабов.
После победы, мы расположились чуть в отдалении от места битвы на стоянку. Нам было нужно перевести дух и несколько перегруппироваться. Особенных трофеев с мёртвых индейцев получить не удалось, а потому важно было просто отдохнуть, дабы сделать последний свой рывок на город аборигенов. Я поймал себя на мысли, что нужно как-то обозвать все группы местных жителей. Если Колумб назвал коренных американцев «индейцами» из-за чистых убеждений, что он достиг восточных берегов Индии, то чего же ожидал я? Новых земель? Обозвать всех аборигенов «новоземцами»? Звучит
