а кого и за ноги, оставшаяся невредимой троица любителей поиграть в кости быстро выволокла их из «Хромой лошади». Четвёртый встал кое-как сам. Это был тот самый первый лиходей, кто предложил насадить Ратибора на вертел. Его знатно штормило. Так и не поняв, что произошло, и ещё не до конца придя в себя, сильно пошатываясь, с залитым кровью лицом, головорез выхватил меч и стал им размахивать, требуя немедля подать сюда того, кто это сделал. Ратибор шагнул вперёд, схватил его одной рукой за кисть, державшую клинок, а второй за горло. Могучая длань сжалась, раздался характерный хруст, вместе с которым послышался звон падающего на пол меча; проклятия сменились стоном и визгом, быстро перешедшими в хрип; пальцы на горле тоже слегка сжались. Молодой богатырь отпустил сломанную кисть неудачливого говоруна и тут же впечатал ему свой чугунный кулак в рожу, выбив добрую половину зубов. Незадачливый разбойник отлетел к дальней стене трактира, попутно завалив лавку, и затих там бесформенной грудой окровавленного тряпья. Ратибор вразвалочку подковылял к этой несуразной куче из одежды, крови и переломанных костей, сграбастал одной рукой за шиворот, подошёл к двери таверны, открыл её с ноги и что было мочи вышвырнул бедолагу на улицу. Пролетев метров семь, не меньше, тот шлёпнулся на своих приятелей, которые как раз там стояли недалече. Раздались тихая ругань и стоны…
— Пошли вон отсюда, отребье! Харчевня эта теперь моей будет! Пойду съем вашего барашка да выпью всё ваше вино, если, конечно, ту ослиную мочу, что вы сейчас тут хлебали, можно вообще пить! — после этих слов с чувством исполненного долга, не дожидаясь ответа, Ратибор захлопнул дверь в «Хромую лошадь».
— Тащи сюда этого барашка с парой кувшинов своего лучшего вина, да пошустрее! И кваса не забудь! — голос рыжего исполина рокотом прогрохотал в звенящей тишине, наступившей в кабаке.
Ратибор прошёл по залу и плюхнулся за облюбованный ими стол рядом с Мирославом и Яромиром, которые всё это время с невозмутимыми лицами наблюдали за происходящим. Видно, не впервой.
— Как-то это не очень было похоже на самооборону, — задумчиво протянул Мирослав.
— Разве что они угрожали ему вертелом, — хмыкнул Яромир. — Но не уверен, что это прокатит…
— Ну, ты чего там замер? Решил с голоду нас уморить, отрыжка старого пьянчуги? — Ратибор грозно смотрел на стоящего, как истукан, и всё ещё не пришедшего в себя от пережитого шока Хвоща. Тот вздрогнул от грозного окрика, замотал головой, будто сгоняя наваждение, схватил по кувшину вина и кваса и шустро побежал к гостям.
— Надеюсь, ты притащил нам своё лучшее пойло, а не ту кислятину, которой обычно травишь тут своих гостей? — Ратибор хмуро взирал на трактирщика, отчего тому явно стало не по себе.
— Нет-нет, что вы, самого лучшего, из личных запасов! — залепетал взволнованно Хвощ.
— Брешешь же, собака! — рыжеволосый великан подвинул принесённый жбан с квасом к хозяину «Хромой лошади». — А ну-ка, отхлебни сам из нашего кувшинчика! Поди, потравить нас вознамерился⁈
— Да что вы, как вы могли подумать! — Хвощ испуганно затрясся и принялся судорожно, большими глотками пить принесённый квас, да так, что Ратибор еле успел у него этот кувшин отобрать, а то кабатчик уже треть успел выдуть. После чего сам в несколько могучих глотков осушил его.
— А что, для такой дыры, как эта, сойдёт! Тащи ещё! И того, и того! Да жаркое не забудь! — с этими словами Ратибор высыпал на стол горсть серебряных монет. — Не волнуйся, мы на халяву гулять не любители…
Хвощ мигом сгрёб деньги и умчался выполнять заказ. Вскоре он вернулся вместе с помощницей Ветраной, весьма потасканной девицей лёгкого поведения и неопределённого возраста, помогавшей трактирщику донести сосуды с вином, квасом и того самого злополучного барашка, с которого всё и началось. Хвощ под пристальными взорами друзей отхлебнул из каждого принесённого кувшинчика. Недолго думая, приятели набросились на еду и выпивку, никак не реагируя на призывно виляющую костлявыми бёдрами неспешно удаляющуюся Ветрану. С дороги проголодались — что было, то было. В это время рядом с ними в замешательстве всё топтался корчмарь. Он стоял в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, очевидно, боясь прервать трапезу, и не уходил. Ему явно было что-то нужно.
— Ну, чего тебе? — Яромир внимательно взглянул на хозяина кабака. — Вещай уже.
— Топали бы вы отсюда, воины, пока ещё можете слинять! — выпалил неожиданно даже для самого себя Хвощ.
— Что ты сейчас прохрюкал⁈ — Ратибор аж поперхнулся и закашлял. Мирослав, недолго думая, дал ему кулаком со всей дури по его могучей спине. Тот, казалось, и не заметил этого удара, но кашлять перестал.
— Вы сейчас обидели людей из шайки Ждана Зайца, — трактирщик пожал плечами, говоря при этом очень тихо. Друзья с трудом слышали его. — И они вскоре вернутся, чтобы отомстить! С подкреплением, даже не сомневайтесь! Боюсь представить, что они с вами сделают! Я вас предупредил!
— А чего это ты нам помогаешь-то? — Мирослав подозрительно уставился на хозяина «Хромой лошади». — Разве ты с ними не заодно?
— Может, и так, — Хвощ скорчил недовольную гримасу. — Однако погибели вам я не желаю! Уже не желаю, — он улыбнулся своим недавним мыслям. — Я первый раз вижу, чтобы так обращались со ждановскими громилами! К тому же эти ценнейшие сведения не бесплатны! — Хвощ нагло потёр друг о друга характерным движением большой и указательный пальцы на правой руке и выжидательно воззрился на троих бойцов.
— Ах ты куропатка облезлая, — от праведного возмущения у Ратибора аж дыхание спёрло. — Да я тебя… — на середине фразы он изумлённо замолк, ибо в этот миг Яромир кинул трактирщику на стол пару серебряных монет, которые тот ловко, отточенным многими годами движением сгрёб в кулак, быстро попробовал на зуб и тут же спрятал в карман.
— Сам-то Ждан бывает здесь? — лениво поинтересовался Яромир.
— А то! Почти каждый день бывает! И вы обязательно познакомитесь с ним, на ваше же несчастье, коли не уберётесь отсюда, и чем быстрее, тем лучше…
Хвощ вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, как обычно бывает, когда на человека нисходит озарение, медленно посмотрел на троих богатырей, переводя взгляд с Яромира на Ратибора и обратно. Наконец, неуверенно обратился к рыжебородому гиганту:
— А не ты ли, случайно, тот могучий
