что Вы, Мария Степановна, как я мог! Вот привел Вашу замену! Знакомьтесь, Евгения Михайловна — наша Луна.
— Ой! — вновь вплеснула руками Мария Степановна, — Радость то какая! Что ж это я Вас на крыльце то держу! Вы проходите, проходите! — пригласила она нас в библиотеку, открыв ключом дверь.
Кожевин проходить не стал и, сославшись на дела, оставил нас одних. Лишь предупредил, чтобы я еще в бухгалтерию зашла перед или после обеда. Мол тамошних девочек он предупредит.
Библиотека оказалась очень просторной, занимающей почти всю длину здания и очень светлой. С глухой стороны рядами стояли стеллажи с книгами, а у окон — ряды столов. На каждом столе стояла лампа и вполне современный компьютер. Между двумя рядами шел довольно широкий проход.
— Ну что ж, Евгения Михайловна, мне сказали, что Вы филолог по образованию? — спросила Мария Степановна, разливая по красивым фарфоровым чашечкам ароматный чай. На чаепитии женщина настояла решительно, сообщив, что без чашки чая она работать не может. Пришлось составлять компанию.
— Да, только я работала в школе. — взяв протянутую чайную пару, ответила я.
— Так это хорошо! Значит с организацией работы библиотеки знакомы, с детьми работать умеете, а взрослые, поверьте, Вам хлопот не доставят.
Говоря все это Мария Степановна выставляла на небольшой чайный столик вазочки с домашней выпечкой и душистым вареньем из перетертой лесной земляники.
Мария Степановна располагала к себе, и я решила задать ей вопрос, что мучил меня уже давно:
— Мария Степановна, а почему меня все Луной называют?
— Ну а кто же ты, девонька? — удивилась она, — Наша Луна и есть! И пусть сила в тебе еще не до конца раскрыта, но все же чувствуется, особенно вот так — вблизи.
Но видать поняв по лицу, что я ни сном, ни духом, отложила в сторону чашку и встала из-за стола.
— Пошли! — позвала она меня за собой.
Наш путь пролегал по проходу к неприметной двери. По пути Мария Степановна знакомила меня с системой хранения в библиотеке.
— Здесь детская литература, — указала она на первый стеллаж. — тут русская классика, зарубежная, современная. Я не разделяла ее на нашу и зарубежную, просто разложила по алфавиту. Все равно в русском переводе. Удивил стеллаж с книгами на английском, немецком и французском языках. Последние два стеллажа занимала всевозможная техническая литература и периодика.
Подойдя к двери я с удивлением заметила проходящие по ней синенькие огоньки.
— Вход за эту дверь разрешен лишь некоторым: самому Аль… Егору Даниловичу, Алексею Никитичу, Елизавете Петровне, мне, Михаилу Савватьевичу Кармазину и, надеюсь, Евгения Михайловна, Вам.
— А как узнаем, можно ли мне?
— Просто, попробуйте открыть, если получится — разрешено.
— А меня током не ударит? Тут какие-то огоньки… — неуверенно спросила я, не торопясь браться за необычную дверь.
— А говорили силы нет! — улыбнулась Степановна, — Я вот огоньков то и не вижу. Ну что Вы, не бойтесь. Если что, дверь просто не откроется. Только и всего. Большинство посетителей ее даже не видят.
Собравшись, я протянула руку к обычной деревянной ручке, слегка прокрутила и дверь бесшумно открылась.
— Ну, вот! А Вы боялись! — поторопила меня Мария Степановна. Так, где это у нас?
Степановна говорила еще что-то, идя вдоль стен, я же столбом осталась стоять у входа. Комната была… нереальной!
— Это иллюзия? — спросила я.
— Что? — не расслышала меня Степановна, — А, нет! Это искаженная реальность.
Искаженная реальность. Для меня это было ЧУДО! Комната размерами со спортзал. Во все стены с пола до потолка возвышались стеллажи с книгами. Но не обычные, нет! Массивные шкафы, украшенные резьбой — сами были произведением искусства. Для удобства читателей стены опоясывали три яруса галерей. Ступени, к которым начинались как раз с двух сторон от меня. Всё, что не было занято книгами, было украшено занимательными фресками, достойными руки лучших художников Возрождения.
— Так, это должно быть где-то тут! — Степанова меж тем совсем не обращала внимание на красоту. — А, вот она!
Библиотекарь достала небольшую по здешним меркам книгу и протянула мне. На бархатной обложке серебристой вязью в украшении завитков было выгравировано всего одно слово — «Луна».
— Почитаете в свободное время. — отдала она мне книгу. — Лишь одно условие, здешние книги нельзя выносить из библиотеки.
— Из этой, или из той? — уточнила на всякий случай.
— Книги с первого яруса можно читать и там. А вот со второго и третьего — только здесь. — пояснила Мария Степановна. — А теперь пойдем. Кажется, у нас посетители.
В библиотеки нас и правда уже ждала группа ребят восьми — десяти лет. Надо ли говорить, что почитать книгу в тот день у меня так и не получилось. Тем более, что Степановна очень быстро оставила меня одну, сославшись на то, что к обеду в город едет попутная машина, а она еще не все вещи собрала. Но надо отдать ей должное — книжные фонды содержались в идеальном состоянии. Поэтому найти что-либо было делом пары минут. Так что освоилась я довольно быстро.
Некоторые из ребят приходили ради компьютеров. Но и здесь была строжайшая дисциплина. Все по правилам, записанным на листе ватмана, что белел между двумя окнами. Время на компьютере строго регламентировалось в соответствии возраста пользователя. Все было уже настроено. Мне только и оставалось, что со своего компьютера установить таймер. Как время заканчивалась, у читателя гас экран. За пять минут до этого всплывало предупреждение. Что приятно удивило, дети не канючили, не выпрашивали посидеть еще — молча вставали, освобождая место для других.
Исключение было лишь у готовящихся к экзаменам старшеклассников. Об этом предупредила еще Степановна. С утра таких пришло трое — две девочки и паренек. Им я просто не ставила таймер. Но и они дисциплинированно встали за пять минут до обеда, предупредив, что придут после. Мне оставалось лишь предупредить в ответ, что слегка задержусь и закрыть за всеми дверь.
Выйдя на крыльцо вздохнула полной грудью. Это были первые пол дня, когда мне некогда было думать о тревогах и проблемах. В нос ударил дурманящий запах расцветающей черемухи.
— Мммм! Обалденно!
По ступенькам сбежала легко и непринуждённо! Было так легко, что на губах сама собой расцветала улыбка. Оглянувшись вокруг и убедившись, что мои молодые читатели уже далеко, подбросила в воздух сумку, чтоб тут же поймать ее в прыжке.
Но смех замер сам собой, когда я заметила, что сквозь еще по-весеннему редкую листву на меня с главной аллеи смотрит мужчина. Я тут же выпрямилась, поправила юбку, пригладила волосы и как не в чем не бывало вывернула за поворот конторы,
