усаживает на стол.
Подскочивший пульс дает о себе знать. Я слышу, как бьется мое сердце, его удары отдаются в черепной коробке.
Легкие поцелуи становятся глубокими. Максим прижимает к себе крепко, собственнически, и, когда надетые на мне джинсы спускаются до колен, в комнату вваливается Иван.
– Ты уже верну… О, сорян, ребятки. Я не знал.
Ваня отворачивается, а мои и без того красные щеки походят сейчас на огненную лаву.
Быстро натягиваю штаны, подбираю с пола свитер и проскальзываю за спиной Ивана на выход.
– Ев!
Максим вылетает следом за мной, на нем нет футболки. Он небрежно скользит ладонью по короткостриженым волосам. Явно хочет что-то сказать, но я его опережаю.
– Я к себе, – выпаливаю в ту же секунду и, поцеловав его в щеку, спешу к лестнице.
_____________________
*Апрашка – рынок Апраксин двор в Спб
Глава 12
На своем этаже замедляю шаг и пытаюсь восстановить дыхание. А если бы Иван зашел на пять минут позже?
Гадство.
Толкаю дверь в комнату и сразу закрываю ее на ключ изнутри.
Сердце все еще разрывает грудную клетку своей учащенной сотней ударов, а воздух кажется слишком густым. Так хочется сделать глубокий вдох, но получаются лишь отрывистые всхлипы.
Тело все еще протестует против мужских прикосновений. Эта перемена пугает. Я никак не могу разобраться в себе и уяснить, что же не так?!
Максим всегда был таким, сглаживал все конфликты близостью, и раньше меня это устраивало. Но сейчас…
– Ты чего такая красная? – спрашивает Даша.
Ее голос сливается со скрипом кровати. Она поднимается на ноги, быстро пересекая половину комнаты, чтобы оказаться рядом со мной.
– Так, недоразумение.
Отвожу собранные в замок руки от груди и разглаживаю джинсовую ткань на бедрах. Делаю это исключительно для того, чтобы заполнить повисшие в воздухе вопросы. Она явно хочет знать подробности, но после Савкиных слов откровенничать с девчонками мне больше не хочется.
– Ну ладно… Все нормально же?
– Да, Даш, все хорошо, – киваю и, обогнув ее, спешу на свою кровать. Очень хочется завернуться в плед и упереться взглядом в стену, чтобы подумать.
– Мы, кстати, сегодня в клуб идем.
– Хорошо.
– В клуб Домина.
– И вы туда же, – хмурюсь и наконец-таки забираюсь под плед.
– В смысле?
– Савка тоже туда собирался. Там же рэпер какой-то будет.
Делаю акцент на прошедшем времени, потому что фиг он у меня куда пойдет. Чертов предатель.
– Да-да. Мы еще три недели назад билеты покупали, жаль, что в гримерку не попадем. Хотя, – Дашка многозначительно улыбается. – А, ну и ночевать, естественно, не придем.
– Ага.
Обстановка и Дашкино дыхание где-то позади давят. Успокоиться не получается. Засовываю руку под подушку и начинаю гипнотизировать взглядом бежевые обои. Не знаю, в какой момент я засыпаю, но, когда снова открываю глаза, свет в комнате не горит.
Темнота обволакивает тело и только усугубляет пробуждение. Хочется снова повернуться на бочок и не просыпаться уже до утра.
Но засунутый под кровать телефон рушит такой на первый взгляд прекрасный план и начинает тихо жужжать. На звонок Максима я отвечаю не сразу. Почему-то медлю и злюсь. Злюсь на себя и свои дурацкие предрассудки.
Будто бы раньше Одинцов никогда не подкидывал мне дурных идей?! Подкидывал, и все до одной я просто игнорировала. Сейчас нужно сделать точно так же, а не проваливаться в обиду, которую я по факту даже не выразила.
Нужно. Но отчего-то не получается так, как раньше, с легкостью списать его «оригинальные» предложения на то, что вот такой он человек…
– Привет, – прикладываю телефон к уху.
– Привет. Ев, мы в бар, сегодня хоккей. Пойдешь со мной?
– А во сколько?
– Минут через двадцать.
– А ты раньше предупредить не мог?
Наверное, мой вопрос звучит резковато, потому что Одинцов на пару секунд замолкает.
– Да ты всегда отказывалась…
– Ну да, и поэтому ты позвонил мне, чтобы заведомо услышать этот отказ. Позвать для галочки, правильно?
– Что с тобой такое сегодня?
Макс начинает психовать, я прекрасно это слышу. Голос становится скрипучим и слегка приглушенным. Он будто выдавливает все это через силу сквозь зубы. Да еще так, чтобы друзья не услышали.
– Нормально со мной все. Иди ты куда хочешь.
– Ев…
– Что?
Мне так хочется, чтобы он остался со мной. Не потащился ни в какой бар, забыл о своих вездесущих друзьях хоть раз, но озвучивать свое желание я трушу.
Не хочу в итоге выглядеть дурой, которой откажут. Да еще и приправят соусом, вроде – ты хочешь заставить меня выбирать между тобой и друзьями?
Хочу. Очень хочу. Потому что эти вечные посиделки в баре, сальные шуточки и тупые разговоры стоят мне поперек горла.
Впрочем, я и есть дура. То что сегодня произошло…слова Максима – они слишком сильно резанули по сердцу. Он на полном серьезе предлагал мне просить у Марка деньги.
– Что, Максим?
Если до этого я повышала голос, то сейчас спрашиваю спокойно.
– У тебя эти дни, да?
Раздражение застывает на моем лице маской, но вместе с ним приходит внутреннее успокоение. Становится просто все равно. Насколько же это тупо – вечно списывать мое настроение либо на ПМС, либо на КД.
– Да, – киваю в такт своим словам.
– Давай завтра в кино сходим или в парк?
– Посмотрим.
Где-то на заднем фоне слышатся мужские голоса. Кажется, друзья Одинцова торопятся.
– Иди, тебя там ждут.
– Все же нормально, Ева?
– Да. Хорошо повеселиться.
– Да какое веселье? Наши опять сольют все.
На этом наш разговор обрывается. Одинцов шепчет мне: «Целую» – и сбрасывает вызов.
Еще минут десять я лежу в темной комнате и гляжу в сетку второго яруса кровати.
Наверное, это даже хорошо, что все ушли. Можно сделать попкорн в соседской микроволновке, включить сериал и провести этот вечер, полностью абстрагируясь от жизни. И у меня это даже практически получается. Правда, вся эта идиллия длится ровно до маминого звонка.
Ее взволнованный голос вновь заставляет напрячься.
– Ева, где Савва?
– В комнате у себя…
– Я ему звонила уже раз десять, а он трубку не берет.
– Может, спит, мам.
– А если нет? Ты его видела сегодня?
– Конечно видела, днем к нему заходила, он собирался всю ночь играть в компьютер. Но почему трубку-то не берет?
– Может, из комнаты вышел, телефон оставил.
– Сходи посмотри, что-то я переживаю.
Очень хочется возразить, но я, как примерная дочь, только и могу, что закатить глаза. Такой микропротест, о котором кроме меня никто не узнает.
Прошлые три года жизни в общаге нравились мне
