придумал в благодарность, этого будет мало.
Отец пожал плечами, почесал бороду.
— Не стоит благодарности, господин. Я всего лишь оказал тебе гостеприимство.
— Ты сделал намного больше. — Лорд Гавейн неожиданно опустился в снег на одно колено и обнажил меч. Он сразу стал походить на ястреба, присевшего на ветку. Лорд протянул отцу меч рукоятью вперед. — Клянусь, — серьезным тоном произнес он, — если когда-нибудь мой меч понадобится тебе, а я откажу в помощи, пусть небо рухнет на меня, пусть море сокрушит меня, пусть земля поглотит меня. Призываю тебя, Сион ап Рис, в свидетели этой клятвы.
Отец медленно поднял правую руку и коснулся концами пальцев рубина на рукояти меча. По клинку пробежала волна света, словно солнце отразилось, но солнца-то не было. Эта картина навсегда осталась у меня в памяти: воин в красном плаще, стоящий на колене, и отец в серой домотканой одежде, принимающий клятву, слегка смущенный, но гордый и уверенный в себе, а между ними меч, горящий нездешним светом.
Отец опустил руки. Лорд Гавейн поднялся и вложил меч в ножны.
— Мне хотелось бы, чтобы твой меч защитил моего сына, — сказал отец неожиданно севшим голосом.
Лорд Гавейн кивнул и сел в седло. Он проверил, легко ли вынимаются дротики из подседельных петель, удобно ли достать большое копье, не мешает ли поклажа. А мне предстояло попрощаться с семьей. Ох, и трудная это оказалась работа. Так что я рад был вскарабкаться на свою лошадь. «Уж эти мне прощания, — подумал я. — Только время отнимают. Прощаться надо быстро: сказал пару слов — и в седло».
Лорд Гавейн коротко поклонился всем, повернул коня и начал спускаться с нашего холма. Я пнул Ллуида, мой конек встрепенулся и поскакал за белым конем. Я оглянулся только тогда, когда следующий холм скрыл наш дом. Перед моими глазами лежал склон пастбища, бледная щетина заснеженного поля, вдали — серый лес за рекой под свинцовым небом и пряди дыма, неподвижно висящие в сыром воздухе. Этот дым я видел столько раз, возвращаясь домой после трудового дня к теплу очага. Я повернул голову и посмотрел на серое утро впереди. Плащ лорда Гавейна ярким пятном выделялся на фоне тяжелого неба.
— Он в этом плаще чертовски заметен, — пробормотал я, чтобы отвлечься от печали на сердце.
Воин не услышал. Мы ехали по старой римской дороге на юг, к Инис Витрин. Где-то там, впереди, лежал поворот на Камланн.
Глава пятая
На римскую дорогу мы вышли к середине утра. Лорд Гавейн остановил коня и всматривался вдаль. Цинкалед потряхивал головой, и пар от его дыхания надолго повисал в воздухе. Я тоже остановил Ллуида и посмотрел на дорогу. Но я и раньше ее видел. Дорога шла здесь по прямой через холмы. Когда-то обочины расчистили, но теперь все опять заросло. В кустах и вокруг следов видно не было. Дорога и дорога. Однако лорд Гавейн продолжал изучать невесть что. Холодный ветер пробирал до костей, и я совершенно не понимал, зачем мы тут торчим.
— Это всего лишь дорога, господин, — осмелился я заметить.
— В самом деле, — он быстро взглянул на меня. — Как ты смотришь на то, чтобы еще один день посвятить путешествию на север? А потом уже повернем в Камланн. Я хочу проверить еще одну дорогу, по которой она могла пойти.
Я с некоторой тоской посмотрел на юг и потер руки. Понятно, почему зимой здесь никто не ездит.
— Как скажете, милорд.
— Эй, я не твой господин. Ты пока свободный человек. Но дорогу проверить стоит. — Он продолжал смотреть на север.
— Значит, идем на север, — кивнул я, все еще посматривая на юг.
Воин повернул коня на север и пустил рысью, а я потащился за ним без всякой охоты.
Мы проехали около пятнадцати миль, и не нашли ничего достойного упоминания. Разве что снег пошел. Ну, так для зимы это обычное дело. Плащ мне выдали хороший, теплый, но что толку? Уши, ноги и пальцы мерзли отчаянно. Ллуид, привыкший к лучшему обращению, упрямился и взбрыкивал, то и дело намекая, что пора уже домой, в теплую конюшню. Лорд Гавейн, казалось, не замечал холода и довольно бодро двигался вперед, несмотря на снегопад.
В Каэр-Кери мы прибыли ранним утром. В этом старом римском городе я бывал пару раз по делам хозяйства, когда из-за саксов закрывался рынок в Баддоне. Сегодня здесь было пустынно, а на рыночной площади расположилось стадо овец. Я надеялся, что мы остановимся и перекусим у какого-нибудь теплого очага. Последние пять миль я только об этом и думал, да еще о том, как сойти с лошади и не свалиться. Все-таки я не ездил верхом с осени. Так что было бы очень неплохо поесть чего-нибудь горячего и выпить подогретого эля. Но лорд Гавейн проехал через город, не останавливаясь, и повернул на западную дорогу, ведущую в Поуис. Когда городские стены остались позади, он снова пустил Цинкаледа рысью. Стало ясно, что рациональными соображениями рыцарь руководствоваться не собирается. Значит, придется обходиться холодной колбасой и овсяными лепешками, которые мама напекла нам в дорогу. Я достал пару, увидел, что они наполовину заморожены, и предложил одну лорду Гавейну. Он взглянул на меня с удивлением, но лепешку взял и довольно быстро сжевал ее всю.
Ллуид начинал уставать. Он ведь тоже давно не ездил так далеко. С одной стороны, он стал вести себя спокойнее, но с другой стороны, я стал больше беспокоиться за него. Если он вдруг захромает или совсем выбьется из сил, где я возьму другую лошадь?
— Господин, — окликнул я рыцаря, — куда мы должны дойти сегодня?
— Я направляюсь в Каэр-Глоу, над Сэферн Хафреном. Думаю, еще миль десять или около того.
Для короткого зимнего дня расстояние приличное. До города мы добрались уже в темноте. По моим подсчетам, за спиной осталось миль двадцать. Я вспомнил песни о военных походах Артура, из одного конца Британии в другой. «Лошадям тяжело приходится» — сказал тогда лорд Гавейн. «А уж каково воинам!» — подумал я.
— Господин, моя лошадь не привыкла ходить так далеко. Ее вообще этой зимой еще не выводили из стойла.
Рыцарь остановился, спешился и внимательно осмотрел мерина, особое внимание уделяя ногам и копытам. Выпрямился, потер руки.
—
