С ума сойти! Что это было? Где была моя голова?
Я практически позволила себя поиметь, и когда мне об этом сказали прямо, я только жалобно пискнула, пока меня закидывали на плечо! Даже мое сопротивление по пути наверх можно считать заигрыванием!
Да я уже готовенькая была, когда он пальцы в дело пустил!
Все, на что меня хватило, это не стонать, чтобы не потешить его самомнение!
Но стонать-то хотелось!
Пиздец котенку!
Я скашиваю глаза вниз, где из-под задранного топа торчат все еще напряженные соски. Вот уж воистину повелитель мурашек!
На секунду позволяю себе представить себя на лопатках с раздвинутыми ногами, между которых ритмично вколачивается Юдин, и его руки с напряженными мускулами и вздувшимися венами, удерживающими вес тела.
Позволяю и тут же понимаю, что думать об это мне больше нельзя. Во рту сохнет, а кое-что гораздо ниже сразу увлажняется.
Надо собрать себя в кучку и пойти умыться.
И переодеться.
Все равно рисовать я не в состоянии, тем более изображать то, что я задумала.
Из распахнутого окна с верхнего лестничного пролета до меня долетают голоса из внутреннего патио.
— Чего долго не отзывался? — спрашивает, видимо, Марат. — С девкой, что ли куражился.
— Нет, занят был. Не слышал, — односложно отвечает Юдин.
Интересно, стояк его уже упал?
— А чего там за бабские босоножки?
Упс, я смотрю на кроссы, которые нацепила, чтобы не изгадить красивую обувь краской.
— Это не бабские. Это госпожа дизайнер переобувается.
— Ну, у нее все женские признаки на лицо и на… гхм… другие части тела. Задница зачетная. Я бы вдул под хвостик…
— Ты чего хотел? — обрывает мечтания Марата Юдин. — Про баб поговорить?
— Нет, — голос компаньона серьезнеет. — Посоветоваться хотел. Я не знаю, что делать с Даном.
— Ты у меня спрашиваешь? — искренне удивляется Михаил. — У меня детей нет, а что с ним не так?
— Вот и у меня нет, — вздыхает Марат. — Совсем неуправляемый стал, эта девка ему в печенки залезла, он кроме нее ничего не видит.
У меня от любопытства уши почти торчком встают. История чье-то любви, кажется, наклевывается. Я страсть как люблю романтичные вещи. Количество любовных романов в моей квартире превышает все допустимые значения.
Ну и вдруг полезное, что услышу. Например, сведения, что у Михаила нет детей, почему-то греют мне душу.
— Пройдет, — отвечает Юдин. — Тебе двадцать вроде еще в этом веке было. Неужели забыл, как это, когда гормоны играют?
— Похоже забыл, или мои так не бесились. Вот с Алсу проблем вообще не было…
Юдин закашливается, да и меня опять начинает разбирать смех.
— Я бы не сказал, что с Алсу не может быть проблем, — осторожно начинает Михаил…
— Ты про то, что она на тебя слюни пускает? — усмехается Марат. — Да я в курсе. Но я уверен, что ты не воспользуешься девочкой, так что, прости, пусть лучше она к тебе пристает. Но если надумаешь, буду рад породниться.
— Не надумаю, — ворчит Юдин. — И все же, объясни сестре, что настойчивость — не всегда хорошо.
— Кремень ты. Устоять против Алсу, — хмыкает Марата. — Или у тебя другой интерес есть? Может, ты на госпожу дизайнера нацелился?
— Не неси чушь!
— Тогда я рискну. Аппетитная девочка.
— Пока она работает на меня не вздумай валить ее в койку! — рычит Юдин.
То есть, как только закончу проект, меня можно Марату передать? Надеется, успеть сам присунуть до завершения?
Ах, ты козел!
Глава 21
Я уже не слушаю продолжение этой крайне познавательной беседы.
Кажется, я сегодня наработалась. Пора бы и домой.
А то некоторые много о себе возомнили! Губозакатыватель подарю на завершение проекта!
Поднявшись на второй этаж, куда меня не донес Юдин, я ликвидирую краску, попавшую на меня с Михаила, когда он позволял себе недопустимое, и переодеваюсь. Тщательно привожу себя в порядок, немного нервирует запах въевшегося растворителя, но, думаю, скоро выветрится. Плещу в горящее лицо прохладной водичкой, помогает, но губы горят все равно.
Я вызываю такси и, зацепив сумочку, отправляюсь искать босоножки, которые заметил Марат, но которые мне никак на глаза не попадаются. Где я их оставила?
Поиски приводят меня ближе к выходу во внутренний дворик, где продолжают свой разговор мужчины.
— Да не услышит он тебя сейчас, — со знанием дела говорит Юдин.
— И что прикажешь делать? Пропадает мальчишка!
— Что? Прям такая ситуёвина сложная? Ему сколько? Двадцать? Перебесится.
— У нас в семье все упертые, — вздыхает Марат. — И, наверно, поэтому однолюбы.
Юдин хохочет:
— А тебя подкинули, что ли?
— Не, — тянет бархатистый голос. — Просто пока бог миловал. Может, пронесет вообще. Я насмотрелся, как брату крышу рвало. И Дан не лучше. Не хочу так.
Что там у них за сериал «Династия»?
О! Мои подкрадули!
Мужчины переходят на пониженный тон, и мне уже ни черта не слышно. Я застегиваю тонкие, верткие, постоянно выскальзывающие из-под пальцев ремешки вокруг щиколотки, все больше раздражаясь. Для кого я, спрашивается, выпендрилась? Надо было балетки надеть и все.
Мобильник подкидывает уведомление, что машина прибудет через две минуты. Увидев, что за тачка, я теряю дар речи. А что? И такие зверюги сейчас таксуют?
Воистину кризис на дворе. За мной приедет черный линкольн.
Офигеть!
Вот они прелести автокредитования. Понапокупают дорогущих машин, а потом после работы катают пассажиров. Как говорила моя мамочка, в ее времена мужик на «серьезной тачиле» был или бизнесмен, или бандит, что тогда было, собственно, одно и то же. А сейчас? Он за нее еще кредит лет пять будет выплачивать. Ладно, не мое дело.
Каждый дрочит так, как хочет.
Тьфу ты!
Это все Юдинские поползновения сбивают меня с пути истинного. Ничего такого у меня и в мыслях нет.
