бы выпить еловый отвар.
Либби поставила греть воду и потом отнесла отвар Райвлу. Он лежал в своей кровати, одетый в пижаму. Его лицо раскраснелось, увидев Либби, он нахмурился.
— Ну, наконец-то. Я думал, что умру, пока вы сюда дойдете.
— Нужно время, чтобы вскипятить воду.
— Мне нужна компания, — сказал Райвл. — Человеку так плохо, когда он один, да еще и болен. Потрогайте мне лоб, у меня, кажется, жар.
Либби поставила чай и потрогала лоб Райвла.
— Небольшая температура. Говорят, что это от высоты, на которой мы находимся, — сказала Либби.
— Высота?! Это вы принесли болезнь, остановившись у умирающего. Я никогда не болею, а тут… Либо вы меня заразили, либо отравили своей стряпней.
— Я ведь тоже ем и совершенно здорова, — сказала Либби. — Вы слишком много пьете, может, от этого?!
— Вздор. Я всегда много пил и ничего. Мне как раз нужен бренди, а не еловый отвар. Дайте мне бутылку.
— На вашем месте я бы воздержалась.
Райвл заорал:
— Бутылку, черт побери!
— Осторожней, вы свалитесь с кровати, — она наклонилась и подхватила Райвла.
Он оперся о ее плечо и почувствовал, что рядом женщина, а его рука лежит на мягкой и нежной коже. Его жадные глаза поползли вниз по ее телу.
Либби не застегивала верхние пуговицы на платье из-за жары и, когда она наклонилась, Райвл неожиданно схватил ее, пытаясь засунуть руку ей под платье, Либби открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука. Она старалась убрать его руку, а он только смеялся, когда она пыталась застегнуть платье другой рукой.
— Так мягко… Вы знаете, как долго я жил без… — он потерял терпение и рванул платье так, что пуговицы разлетелись во все стороны.
Платье разорвалось, и его рука скользнула к ее груди.
— Прекратите, отпустите меня! — Либби пыталась оттолкнуть его.
— Давай не играй со мной. Не притворяйся, что ты этого не хочешь. Он пытался затащить ее под себя и навалился на нее всем телом, а когда она попыталась крикнуть, Райвл поцеловал ее, держа одной рукой ее грудь, а другой пытаясь содрать юбку. Он уже залез на нее и стонал от нетерпения.
За дверью послышался голос.
— Мистер Райвл.
— Пошел прочь! — закричал Райвл.
— Я точно помню, что вы приглашали меня поиграть в карты в девять. Вот я и пришел, — Либби узнала голос Гейба. — Но я вижу, что вы сейчас заняты. Доброй вечер, мэм, — спокойно сказал Гейб.
— Исчезни, Фостер! — Райвл уставился на него.
Либби удалось освободиться от Шелдона и сесть.
— Прочь от меня, животное! — чуть не плача сказала Либби.
— Вы же сказали в десять, а я знаю, как вы цените пунктуальность.
— Не будьте дураком, Фостер. Разве вы не видите, что мы заняты, — произнес Райвл.
— Мне показалось, что леди не хочет быть занятой, как вы.
— Она — моя собственность, Фостер. Занимайтесь лучше своими делами.
— Я не знал, что в обязанности повара входит и это.
— Я сказал, убирайся, Фостер! Вы забыли, на кого работаете?!
Пальцы Гейба постукивали по пистолету, висящему на поясе.
Щелчок предохранителя встревожил Райвла.
— Кончай дурить, достаточно одной пули, чтобы успокоить тебя.
Райвл неохотно отодвинулся от Либби.
Либби встала, оправив юбку и придерживая разорванный лифчик.
— Я провожу вас до фургона, — сказал Гейб.
— Я сама, — стыдливо сказала Либби.
Гейб не слушал и пошел за ней.
— Вы в порядке? — нежно спросил он.
— Да, спасибо, не провожайте меня.
— Я, как обычно, преклоняюсь перед вашим величеством.
— А у меня было чувство, что вас позабавило, что со мной произошло.
— Немного, но я собирался вас спасти.
— Вам не приходило на ум, что я в этом не нуждаюсь?
— Вам что, это понравилось?
— Я имела в виду, что я в состоянии постоять за себя. Я как раз собиралась облить его горячим отваром.
— Либби, вы не в Бостоне. Здесь нет джентльменов и бесполезно взывать к приличию. Здесь любой добьется от тебя силой того, чего он хочет, даже этот слабак Шелдон. Вам нужно иметь в виду, что вы уязвимы, вы — женщина, — Гейб сжал ее руку. — Либби, вы ведете себя так, как будто сделаны из камня. Вам, вероятно, нужно смириться.
Либби долго держалась, но тут заплакала.
— Я не могу смириться, — задыхаясь, сквозь слезы сказала она. — Если я смирюсь, я сломаюсь, — и убежала.
Они шли около недели вдоль по ручью «Сладкая вода» и к концу июля пересекли Великий раздел.
— Южный проход, — сказал Джимми, подъезжая к колонне на стройном пегом жеребце, которого он выторговал у индейцев.
— Приятно узнать, что мы прошли половину пути, — радостно сказал Джимми.
— Половину? — спросила Либби.
— Разве вы не знаете, что горы — это середина нашего пути? Нам нужно спуститься вниз, там самая тяжелая часть нашего пути.
— О, Боже! — воскликнула Либби.
Ей уже казалось, что она полжизни прожила в этих диких местах. Она с вожделением мечтала о благах цивилизованной жизни, но в то же время Либби вспомнила, как ее раздражала мелочность и ничтожность той прошлой жизни.
«Чего я хочу? Где мое место?» — думала она.
Рассказав девочкам на ночь сказку, Либби пошла побродить.
Желтый диск луны поднялся над горами. Было тихо и безветренно. У Либби появилось желание убежать куда-нибудь далеко-далеко. Она начала взбираться по склону холма, потом остановилась и посмотрела на красные языки костров. Черное небо, усыпанное звездами, темнело над головой Либби.
«Кому мы нужны? — спросила себя Либби. — Никто в мире не знает, что мы здесь, есть ли кто-нибудь там, на звездах, кто думает сейчас о том же, что и я? Хью, наверное, сейчас думает, что я в Бостоне и спокойно сплю в своей кровати». Но сейчас Хью и родители казались такими далекими и не настоящими. Либби села на валун и подняла голову. Прямо над ней простирался Млечный Путь. Она вспомнила, как мисс Дэнфорд, ее гувернантка, говорила, что звезды — это трещины в небесах. Это ее всегда утешало, когда она была маленькой. Потом Либби посчитала, что все это глупость и ребячество. Сейчас она не была до конца уверена, что Дэнфорд была не права.
«Да, — думала Либби, — именно она предсказала ей плохой конец».
Она не могла себе представить, что такое одиночество, но здесь, наверху, страх и безнадежность готовы были поглотить ее. Либби укуталась в шаль и пошла вниз к кострам. Внезапно она увидела фигуру, поднимавшуюся к ней. «Никто не услышит, если она закричит», — размышляла Либби, у нее не было с собой ничего для защиты. Она подняла камень и сжала его в своей руке.
— Кто там? —
