призраком. Добрым призраком. Их мало, но все-таки иногда они встречаются. В конце концов мама Меган помогла спастись нам всем: своей дочери, мне, моей семьи и десяткам людей, которых убила бы Кейси, не сумей мы остановить злого духа, жившего в ее кукле.
Как можно было склонять дочь к тому, чтобы она предала память собственной матери? И как Меган могло прийти в голову, что это правильно? Если бы в этот момент мы были вдвоем, я бы сразу сказала ей не выдумывать глупости — память о матери просто не может быть чем-то плохим.
Но в «Светлом пути» все было устроено иначе.
Бен вздохнул и провел рукой по своим волосам, так что они растрепались в разные стороны.
— Если что-то не относится к нашему миру, — сказал он со снисходительным сожалением, — значит, оно относится к другому миру. А если что-то относится к другому миру…
— То оно не для нас, — без энтузиазма закончили за него несколько человек из зала.
Судя по виду Меган, она очень хотела объяснить свою мысль:
— Но…
— Ты можешь оставить дверь открытой для своих «друзей», — сказал Бен, показав пальцами кавычки. — Но правда заключается в том, что сквозь эту дверь может войти кто угодно. И откуда тебе знать, что эти твои друзья действительно те, за кого себя выдают? Тем, кто не принадлежит нашему миру, свойственно обманывать и предавать нас.
— Вы правы, — проговорила Меган едва слышно.
Бен похлопал ее по плечу, и мне захотелось ударить его по руке.
И тут он словно почувствовал мою злость и посмотрел прямо мне в глаза.
— А ты, Алексис? Не хочешь чем-нибудь поделиться сегодня?
Я хотела. Я бы с удовольствием рассказала Бену, как узко он мыслит. А еще, как глупо и несправедливо огораживать Меган от ее воспоминаний. Я бы привела парочку сочных слов, которые пришли мне в голову, когда Бен рисовал пальцами кавычки. Ну и сказала бы, куда он может засунуть свою коробку с контрафактными безделушками.
— Нет, — покачала головой я. — Не думаю, что это произойдет.
Меган вернулась на свое место. Я чувствовала, что она смотрит на меня, но, повернувшись к ней, обнаружила, что, оказывается, она прожигает меня злым взглядом.
— Хорошо, — мягко проговорил Бен. — Поделишься, когда будешь готова.
— Еще чего, — прошептала я себе под нос.
Внезапно Меган схватила меня за рукав, так что мне пришлось встать. А потом потащила по проходу прочь из зала. Все взгляды были прикованы к нам.
Как только мы оказались за дверью, я глубоко вздохнула.
— Пожалуйста, скажи мне, что это розыгрыш.
— Вот видишь? — сказала она напряженным голосом. — Именно поэтому я и позвала тебя.
— Что? — Сначала я даже не поняла, о чем она. Но через секунду до меня стало доходить. — Что ты хочешь сказать?
— Я решила попробовать, понятно тебе?
— Но зачем? Тебя бабушка заставила? — Миссис Уайли обычно получала то, что хотела. Она привыкла, чтобы ей подчинялись. Может, она приказала Меган ходить сюда? — Если она просит тебя притвориться, что ничего не произошло, она не права.
— Не смей! — голос Меган был холоден как лед. — Не смей плохо говорить о моей бабушке. Она единственная, кто у меня остался.
Раньше Меган никогда не говорила со мной так резко. Она как будто влепила мне пощечину. Я опустила взгляд на потрескавшийся асфальт.
— Она меня не заставляла, Алексис. Я сама все решила. — Наконец Меган посмотрела мне прямо в глаза. Было видно, что она вот-вот расплачется. — Ты, наверное, этого не понимаешь, но я хочу прийти в себя. Но у меня это никогда не получится, если ты будешь все время меня осуждать.
— Я не осуждаю тебя! — запротестовала я. — Я осуждаю…
Я осуждала то, чего она для себя хотела.
Она перевела взгляд куда-то вдаль.
— Это была огромная ошибка.
— Меган. — Я сама еле сдерживала слезы. — Ты моя лучшая подруга. Просто скажи, что мне делать. Скажи, что ты хочешь.
— Я хочу быть нормальной, — выдавила Меган. — Если хочешь понять меня, возвращайся в зал. Но если не можешь — если будешь продолжать вести себя так же, — уходи.
Не обдумывая свои слова, я выпалила:
— Прости меня. Я попытаюсь. Я правда попытаюсь.
В конце концов, разве мы не стремились к одному и тому же? Разве я не хотела забыть о призраках и снова стать нормальной? Проблема была в том, что я не считала нормальным… все это.
Я приказала предательскому внутреннему голосу замолчать. Я стояла и смотрела на Меган, ожидая хоть какой-нибудь реакции.
Наконец на ее губах появилась еле заметная грустная улыбка.
— Тогда хорошо.
Я последовала за ней в зал, чувствуя себя заложницей. Пока мы шли, брат Бен не сводил с нас любопытного взгляда, а когда очередной выступавший сел на свое место, он посмотрел прямо на меня. Iggjg Кто еще хочет что-то сказать?
Меган сидела, сложив руки на коленях, и выжидательно смотрела на трибуну.
Я встала.
Подойдя к трибуне, я с удивлением обнаружила, что мое сердце стучит так громко, будто кто-то бьет в барабан.
— Меня зовут Алексис. — У меня дрожал голос. — У меня есть… проблемы.
Зал молчал. Все жадно слушали.
Я сглотнула комок.
— Моя проблема в том, что… хоть я и хочу жить нормальной жизнью, я не могу… отделаться от определенных вещей. Я не ищу их. Эти вещи… они сами приходят ко мне.
Он впился в меня своими по-детски голубыми глазками.
— Алексис, я чувствую, что ты недостаточно тверда в своем решении.
Я хотела возразить, но увидела выражение лица Меган и остановилась.
— Только ты несешь ответственность за то, что делаешь, и за силы, которые впускаешь в свою жизнь. Слышала когда-нибудь поговорку: что посеешь, то пожнешь?
Я тупо кивнула.
— У меня такое ощущение, что ты сеешь много сорняков.
Я уставилась на деревянную поверхность трибуны. Кто-то скотчем приклеил к ней листок, на котором было написано: «НЕ ОПИРАЙСЯ НА МЕНЯ, А ТО Я УПАДУ!»
— Так что не говори: «Беды сами стучатся ко мне, я в этом не виновата». Вместо этого спроси себя: «Отчего в моей жизни прорастает столько сорняков? Что я делаю не так? Как я могу исправить себя и стать сильнее?» — Он сделал ко мне шаг, и пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отшатнуться. — Ну как, у тебя есть мысли на этот счет?
Понадобилось пару мгновений, чтобы понять, что он правда хочет услышать от меня какие-то предположения. И я бы с удовольствием скормила ему какую-нибудь ерунду, но мне ничего не шло в голову.
— Неа, — проговорила я, чувствуя,
