Три стрелы с шипением проносятся по воздуху. Я чувствую удары, словно они проникают в мою собственную плоть. Ее сердцебиение прерывается, змеи отступают, магия угасает, и, когда ворота за нами распахиваются, я подлетаю к умирающей фигуре на каменных ступенях.
Она смотрит на меня: лицо покрыто волдырями. Она закончит так же, как и все ее жертвы. Она чувствует их боль. Я смотрю в ледяные голубые глаза, так похожие на мои, и не чувствую удовлетворения. Одно лишь горе.
– Сестра, – шепчет она, и я опускаюсь рядом с ней. Ее сердце ведет проигранную битву. – Скажи мне, ты нашла любовь?
Я держу ее изуродованную руку и молча киваю.
– Уязвимо, она делает тебя уязвимой, – отвечаю я, убирая липкую прядь с ее лица. – И это больно.
Она моргает.
– Почему? – кажется, спрашивает она.
– Потому что она не отвечает взаимностью, – тихо говорю я, понимая, что имею в виду не охотника на ведьм, а моих сестер. Я касаюсь рукой лица самой храброй сестры, которая когда-либо у меня была, и наконец понимаю, что по-своему любила ее. Как и Гретхен. – Мне очень жаль.
Я вижу, как в ее глазах мелькает осознание. Она кладет ладонь на мою руку, и ее прикосновение приносит мне странное утешение.
– Как меня зовут? – выдыхает она из последних сил.
Я вытаскиваю яблоко и вкладываю плод в ее умирающую руку.
– Ева, – шепчу я. – Ты – Ева.
Судьба
– Четыре из двенадцати, – говорит часовщик, рассматривая кусок обожженной кожи на своем столе. Часы на стенах без устали отсчитывают время. Они не знают ни жалости, ни пощады. Тик-так, тик-так.
Снаружи по переулку проносится толпа вопящих людей. Я слышу, как они поют, слышу, как празднуют. Они приветствуют смерть Отравительницы. Так долго она наполняла город страхом и ужасом. Теперь она мертва.
– Вам лучше покинуть город до рассвета, – советует часовщик, заворачивая кожу в похрустывающую коричневую бумагу. Ее кожа – сувенир, трофей. – Пока они еще веселятся и празднуют, но завтра, как только день прогонит опьянение ночи, они начнут вас искать. Они взбунтуются, захотят увидеть кровь. Кровь ведьмы. – Он достает из-под прилавка три пакета. – Провиант, снаряжение – все готово. Я забрал у портнихи одежду. Простите ей предательство: она просто напуганный человек.
Пока охотник осматривает покупки часовщика, я снимаю одолженную им рубашку. Она пропиталась ядом, смертью и разрухой. Мне плохо. Так плохо.
Так-так, тик-так, насмехаются часы. Под их нескончаемое пение я вскрываю первый пакет. Портные поработали хорошо. Из шкуры тролля и черной ткани получилась легкая, плотно облегающая броня – вроде той, что носит охотник на ведьм. Сидит идеально. Я готова к охоте.
– Еще плащ, – певуче тянет часовщик, разворачивая накидку на подкладе из волчьего меха. В тусклом свете магазина вспыхивает красная ткань.
– Тебе нравится?
– У меня уже был такой.
Он кивает. Конечно, он знает, он так много знает.
– Я могла ее спасти?
– Ошибки были совершены очень, очень давно. Тогда еще можно было ее спасти. Сегодня? Сегодня мы расплачиваемся за ошибки, которые совершили. – Он берет меня за руку. Его пальцы холодные, почти такие же холодные, как мои. – Тебе не обязательно убивать их, чтобы простить. Пережитые страдания не могут быть исправлены новыми страданиями.
– Мы все умрем? – спрашиваю я.
Он смеется и тянет меня к тикающей стене.
– Видишь часы? Для каждой из вас есть свои. Они отсчитывают ваши дни, оставшееся вам время. И пока они идут, вы живете.
Тик-так, тик-так.
– Хочешь и дальше мстить? – мягко спрашивает часовщик.
Месть – громкое слово. Я не знаю, является ли мое стремление желанием отомстить или необходимостью понять. Но да, часть меня жаждет возмездия. Ни Гретхен, ни Ева не выразили сожаления по поводу того, что сделали со мной. Ледяная ведьма вообще хотела убить меня еще в день моего пробуждения.
– Даже если я прощу их, они никогда не оставят меня в покое.
– Потому что боятся Тринадцатой феи, – мудро изрекает часовщик.
– Вам известно, что будет в конце? – спрашиваю я, но знаю, что он не ответит.
Он тихо смеется, поглаживая налокотники из шкуры тролля.
– Все идет так, как и должно быть. Тебе самой известна важность судьбы. Вся наша жизнь преследует цель, и каким бы мрачным ни был путь, он ведет к цели. Найди свою цель! Прими свою судьбу! И ты поймешь.
Моя судьба.
– Давным-давно я спросила одну из своих сестер, смогу ли я однажды полюбить.
– Что она ответила? – спрашивает часовщик.
В моих глазах невольно скапливаются нежданные слезы.
– Она разложила для меня карты.
– А, Провидица, – задумчиво говорит он и начинает улыбаться. – Она создала нас.
Ну конечно. Кто же еще? Провидица, вот как она называет себя сейчас.
– И что показали ее карты?
Моя сестра.
Я вижу ее перед собой. Мы сидим в призрачном лесу на маленькой светлой полянке. Вокруг нас кружат эльфы: собирают нектар белых лунных цветов. Одна эльфийка приземляется на наше красно-белое клетчатое одеяло для пикника, крадет немного меда. Моя сестра со смехом прогоняет ее. Потом отодвигает фарфор и тасует толстую колоду карт. Солнце сверкает в ее волосах, черных, как вороново крыло. Пахнет лунными цветами, сосновой хвоей. Карты в ее руках пляшут с такой скоростью, что даже мне трудно за ними уследить.
Она спрашивает меня, что я хочу знать. Ее глаза загадочно сияют. Она уже знает, что у меня на уме, но я должна произнести это сама. Я должна выразить это словами.
И я спрашиваю ее о любви.
Улыбаясь, она раскладывает несколько карт так, что они образуют большой круг. Три кладет посередине. Смотрит на меня, ищет подтверждения, что я желаю продолжать. Я просто киваю, не в силах говорить. Во рту сухо, мое желание велико.
Карту за картой она открывает круг. Друг возле друга лежат изображения фей. Двенадцать сестер.
Она поднимает взгляд, и я вижу в ее голубых глазах то же удивление, что испытываю сама. Двенадцать карт, двенадцать фей.
Она неохотно тянется к первой карте посередине: Спящая Принцесса. Сестра переворачивает третью: Башня.
Вторая и последняя карта остается лежать вверх рубашкой. Мне нельзя на нее смотреть. Но мне не нужно ее видеть. Послание и так понятно.
Двенадцать сестер, Спящая Принцесса, Башня.
Поднимаю взгляд к верхушкам деревьев. Среди них могуче возвышается башня призрачного леса. Я знаю, что делать.
