цветов, но в этом и суть. Я будто бы агент под прикрытием.
– Как часто ты сюда приходишь? – спрашиваю я, наблюдая, как на улице собирается толпа, пока двери «Олимпа» по-прежнему остаются закрытыми.
– Я заходила сюда один раз, – хмурится она. – Но на всякий случай решила не рисковать и не приходить снова.
Внезапно раздается громкий хлопок, и огромные двери «Олимпа» со скрипом открываются, выпуская наружу свет, разливающийся по лужайке.
– Пошли, – говорит Тэм, и мы вместе с толпой направляемся к «Олимпу».
В груди у меня появляется то же сдавливающее чувство, состоящее из нервозности и тревоги, что и в первую ночь. Как и тогда, я не знаю, чего ожидать.
На входе нет людей в масках, лишь огромный головорез в кожаной куртке с надписью «Адские гончие» на спине, который собирает плату за вход. Люди впереди нас не смотрят ему в глаза – и вообще, кажется, спешат скрыться от его взгляда. Артемида протягивает ему наличные за нас обоих, и мы оказываемся внутри.
Атриум совсем не похож на прежний, ведь когда я была на «Олимпе» в последний раз, ребята преобразили его для меня, украсив стены плющом и цветами. Мы проходим мимо лестницы, ведущей на смотровые балконы, на ступенях которой когда-то Аполлон, а затем и Святой произносили свои приветственные речи. Мы проходим мимо лестницы, которая больше не залита золотым светом, и, зацепившись ботинком за обломок какого-то камня, я смотрю вперед. Бывшая арена «Олимпа» превратилась в обычный круг, который теперь окаймляет песок вперемешку с разбитым стеклом. Я вижу, как люди его обходят.
– Соперники теперь сражаются здесь, – шепчет Тэм. – Ходят слухи, что Цербер будет оказывать услуги, как раньше это делали парни. А иногда они используют бои как кастинг в Адские гончие.
Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что никто не пришел в платье или костюме, будто все собравшиеся были готовы к драке. Обязательным атрибутом наряда практически каждого гостя на «Олимпе» сегодня были высокие сапоги и темные брюки.
Они что, оделись так на всякий случай?
За исключением оливковой рубашки Тэм под черным жилетом и заплетенных назад каштановых волос, мы выглядим практически одинаково. Наша одежда лишена ярких акцентов.
– Они захватили «Олимп», – продолжает она. – С тех пор как они лишились клуба, Церберу нужно было где-то остановиться. А теперь, когда Вульф и Аполлон снова под его контролем…
С трудом сглатывая желчь, подступающую к моему горлу, я отвожу взгляд. Я не желаю думать о том, к чему еще принудил их Цербер. Я просто хочу их увидеть. Он же должен хорошо с ними обращаться, верно? Ведь Вульф – его единственный сын, а Аполлон…
Не думай об этом.
– Ты же недавно их видела? – снова спрашиваю я.
Когда группа парней проходит мимо нас, простояв на несколько секунд больше, чем нужно, за нашими спинами, Тэм бросает на меня красноречивый и предупреждающий взгляд. По ее молчанию я понимаю, что время для разговоров и расспросов прошло. Я смотрю на лестничную площадку между этажами, на которой раньше стояла статуя восседающего на троне греческого бога. В мой первый визит она была покрыта черной и золотой красками, а ее голову венчала корона, которую потом сменил венок из цветов. Теперь статуя исчезла.
Вернее, не исчезла. Она была разбита. Смотря под ноги, я вижу тут и там отколотые куски камня. Где-то валяется рука, где-то часть лица, а остальное покоится на ступенях. На ее месте теперь стоит один из тронов, и, если я не ошибаюсь, это трон Аида.
Внезапно двери со зловещим треском закрываются, и люди начинают ликовать и кричать. Мое сердце, бешено колотясь, чуть не выпрыгивает из груди, едва в толпе поднимается ужасный и пропитанный жаждой насилия шум. Эти люди хотят драки больше, чем прежние посетители «Олимпа». Они дикие и неуправляемые.
Посмотрев наверх, я замечаю, как из тени лестничной площадки выходит Цербер. Он встает перед троном и оглядывает нас сверху. На его лице нет маски, и мне кажется, что за эти полгода он ничуть не изменился. Время, конечно, повлияло на него, но отнюдь не так, как на обычных людей. Более того, сейчас он выглядит здоровее, и, вполне возможно, военная обстановка складывается в его пользу.
– Вы готовы? – спрашивает он, и шум в зале нарастает.
Артемида подталкивает меня, призывая поднять кулак и кричать вместе с остальными. Я повторяю движение ее руки, но, открыв рот, понимаю, что из него не выходит ни звука, будто крик застрял у меня в горле.
– Очистить ринг! – Цербер повелительно машет рукой. – Кто выйдет на бой первым?
Сидя на троне, он подается вперед и обводит всех взглядом, бросая толпе вызов.
Артемида тянет меня ближе к кругу, чтобы мы могли увидеть, как кто-то входит в него.
– Наш первый боец, – провозглашает Цербер, и толпа ревет. – Как тебя зовут, сынок?
– Саймон, – представляется мужчина, не сводя глаз с Цербера.
– Саймон, – повторяет отец Вульфа. – И какой выигрыш ты хочешь получить?
– Вот как он организовал здесь все, – шепчет Тэм мне на ухо. – Первый человек, вошедший в круг, может попросить обо всем, что захочет, а противником почти всегда выступает один из Адских гончих, которые сражаются за более высокое звание.
Переведя взгляд на горло Саймона, я увидела, как тяжело он сглотнул. Несмотря на черную маску на его лице, мне показалось, что он сердит и его брови нахмурены. И только сейчас я заметила, что из-под нижней части маски выглядывает шрам, искривляющий губы.
– Я бы хотел вступить в ряды Адских гончих, – наконец говорит он, пожимая плечами, покрытыми татуировками. – Я хочу принадлежать к чему-то, за что стоит бороться.
– За нас стоит бороться, – кивает Цербер, соглашаясь, и снова переводит внимание на людей. – Кто выйдет с ним на бой?
Его взгляд скользит по толпе, будто он задает вопрос каждому, но я замечаю, как его глаза останавливаются на ком-то, кто уже давно стал избранником Цербера на этот бой.
Переступив границу из битого стекла и войдя в круг, мужчина гордо поднимает подбородок.
– Имя? – спрашивает Цербер, растягивая буквы.
– Логан, сэр.
– Пошли, – фыркает Тэм.
Понимая, что она права, я вздрагиваю и проскальзываю между двумя парнями, стоящими сбоку от нас. Артемида держится за мной, пока я пробираюсь вперед. Конечно, мне хочется получше рассмотреть, что творится на ринге, но я не хочу рисковать – вдруг Цербер меня узнает. Хотя, если уж на то пошло, меня может узнать кто угодно.
– Чего ты хочешь в случае выигрыша? – Логан усмехается и, снимая рубашку, выбрасывает ее за пределы круга.
– Я хочу
