Отличный повод почувствовать себя беспомощной куклой из папье-маше… Но у нас всё-таки есть пара обнадёживающих моментов. Первый момент: этому господину чем-то очень сильно насолил наш дражайший Константин Александрович. И он, несомненно, будет пытаться его убить. Это — прекрасно.
Мишель вздрогнул. Пробормотал:
— Простите. Я, должно быть, ослышался…
— Ни в коем случае, уважаемый Михаил Алексеевич, — улыбнулся Витман. — Я сказал то, что сказал. Господина Барятинского и далее будут пытаться убить. И это — хорошая ниточка, я не собираюсь её упускать. А второй момент… Скажете сами, Константин Александрович?
Я кивнул:
— Он меня боится.
— Верно! — щёлкнул пальцами Витман. — Не знаю, почему, но, как вы совершенно верно подметили, этот негодяй избежал прямой конфронтации с вами. Хотя, казалось бы, мог просто смахнуть вас с пути, как песчинку. Но — нет. Он предпочёл науськать Комарова. Возникает вопрос: что же в вас такого страшного, капитан Чейн?
Навскидку я мог назвать только один повод меня бояться: я — именно что капитан Чейн. Хотя этого явно недостаточно. В магии я не очень силён, давайте смотреть на вещи объективно. И если уж даже Витмана потрясли способности нашего «нового друга», то мне до такого уровня — ползти и ползти. Если там, на таких высотах, магия в принципе ещё исчисляется уровнями.
— Не имею ни малейшего представления, — сказал я.
— А почему он назвал вас clochard? Это ведь — «бродяга» по-французски.
Вот это я как раз мог бы объяснить. Но предпочел уклониться.
— По-моему, такие вопросы лучше ему и задавать. Откуда мне знать, что происходит в голове этой твари?
— Услышал вас, — кивнул Витман. — Итак, к делу. С нынешнего дня я ставлю на уши всю Канцелярию. Задача номер один — актуализировать сведения обо всех могущественных магах в Российской Империи и во Франции. Дёрнем разведданные. Такой человек не мог не засветиться.
— Скорее, наоборот. Не мог засветиться, — поправил я. — Судя по тому, что мы видели, он очень осторожен. И силой своей не размахивает на каждом углу.
— Всё равно — шила в мешке не утаишь, — не сдавался Витман. — Проколы должны быть, надо лишь смотреть внимательно и знать, на что смотришь. Здесь нам поможет, как ни странно, жёлтая пресса и слухи. Люди любят трепаться обо всяких аномалиях. Призраки, полтергейсты, зелёные человечки… В девяти случаях из десяти — бред сивой кобылы, но в десятом — я вас уверяю, — за этим бредом будет стоять наш новый друг.
— Ашот что-нибудь рассказал? — вспомнил я изобличённого мной предателя в рядах Тайной Канцелярии.
— Увы, нет. Он этого физически не может, будто онемел. Мы с ним работаем, но… Тут вы нам уже не поможете никак, у него блокировки похитрее, чем у министра.
— Эльвира? — спросил я.
— Ещё хуже, — поморщился Витман. — Она одноразовая, использовать её вдолгую никто не собирался. Не успели увезти — и девчонка фактически впала в кому.
Чёрт подери… Да наш «новый друг» всё страшнее с каждой секундой. Так и представляется этакая мрачная тварь без лица, которая управляет целым миром, как кучкой марионеток.
— А мне что делать? — вздохнул я. — Сидеть в подвале в Барятино?
— Ни в коем случае. — Витман встал и потянулся. — В подвалы, как мы успели заметить, наш новый друг заходит без проблем. Вам, капитан Чейн, я бы поручил заняться контрразведкой.
Глава 12. Сочувствие сердец. Сродство души
— Ну спасибо, — хмыкнул я. — Контрразведка, говорите? В это счастье я ещё ни разу не вляпывался…
— Всё когда-нибудь бывает в первый раз, милейший Константин Александрович, — улыбнулся Витман — которого нахождение в круглом кабинете, казалось, подзарядило энергией. — За вами долгое время следили. Вас пытались убить. Такие вещи тоже не проходят без следа. Магические следы, как мы уже успели убедиться, никуда не ведут. Но, может быть, остались обычные, человеческие? Подумайте! Не знаю, почему, но склад вашего ума таков, что вы прекрасно разбираетесь в людях и находите простые ответы, не имеющие к магии никакого отношения. Вот этим и займитесь. Кто-то попытался взорвать вас на заводе, помните? Этот человек не мог не наследить… И на этом, господа, предлагаю закончить встречу. Господин Пущин! Вам придётся задержаться, оформим кое-какие формальности.
— Подожду тебя на улице, — сказал я Мишелю. — Господин Витман, вы ведь вызовете нам такси, когда закончите?
— Мы предпочитаем не вызывать сюда такси, — усмехнулся Витман. — Вас отвезут, куда скажете.
* * *
В субботу после занятий за мной приехала моя машина, но за рулём сидел Трофим. Надя с каменным выражением лица сидела на заднем сиденье, она даже не выскочила мне навстречу.
Я посмотрел на Трофима задумчивым проникновенным взглядом. Потом внимательно осмотрел капот, бампер, фары. Обошёл машину кругом. Когда, нагнувшись, придирчиво разглядывал багажник, задняя дверь открылась, и Надя высунула голову наружу.
— Я не разбивала твою машину, успокойся, — сказала таким голосом, каким на моих похоронах перечисляла бы достоинства погибшего.
— Чем же тогда вызвана такая опала? — выпрямился я. — Дрифтовала на глазах у деда? Полицейский разворот в центре города в час-пик?
— Представления не имею, о чём ты говоришь. — Надя всё-таки выбралась из машины. Захлопнула дверь и, судя по знакомому жесту, поставила завесу от прослушивания. — Костя, я пропала… — Губы у неё дрогнули.
— Что случилось?
Я подошёл к сестре, обнял за плечи. Она немедленно всхлипнула и ткнулась макушкой мне в подбородок, как кошка, пришедшая будить хозяина.
— Кто-то подсмотрел, как мы с Владимиром… У него в мастерской.
— И донесли деду, — вздохнул я.
— Угу… Меня теперь никуда не выпускают одну.
— И много насмотреть успели?
— Костя!
— Мне нужно оценить масштабы того, с чем придётся работать.
— Ты… За кого ты меня принимаешь⁈
— За семнадцатилетнюю влюблённую девушку я тебя принимаю.
Вова пусть и постарше, и мозгов у него побольше, но… Что естественно — то небезопасно.
— Давай так, — сказал я. — Если бы о том, что произошло, написали книгу — ты бы смогла её обсуждать на приёме в императорском дворце? Или только с Полли, шёпотом, хихикая и краснея?
— Разумеется, я могла бы её обсудить с кем угодно!
Ясно. Значит, дальше поцелуев дело не пошло. По крайней мере, в тот конкретный раз.
— Я не знаю, что мне делать, — опять всхлипнула Надя.
— А раньше — знала? — Жёсткость из голоса я убрать не сумел. — Ты — княжна Барятинская, Вова — автомеханик без роду и племени. Да ещё и без денег.
На самом деле средства к существованию у Вовы были — благодаря мне. Он получал отчисления за использование двигателя нового поколения Юсуповыми. Да и сам не дурак — дело своё развивает. Но надо понимать, что в месяц он зарабатывает столько, сколько Барятинские привыкли тратить за день. Да и в принципе, тут не в деньгах дело, а в родовитости. Федот, вон, отнюдь не бедствует, однако от него та же Нина нос воротит. А был бы бедным, но из благородного рода — уже смотрели бы совершенно иначе.
— Я сбегу из дома, — заявила Надя.
— Не пори чушь.
— Костя, я не спрашиваю разрешения, я ставлю тебя в известность о своих планах, потому что уважаю тебя и доверяю тебе!
— А Вова о твоих планах знает?
— Нет, но он…
— Он треснет тебя карданом по голове и велит бежать обратно. Потому что в противном случае тебя всё равно найдут и вернут, а его обвинят в похищении аристократки и отправят в тюрьму. — Помолчав, я добавил: — Ну хорошо, может, не отправят. Или, по крайней мере, я его оттуда вытащу. На это моего на деда влияния хватит.
— Мы с Владимиром убежим из города!
— Господи… Да что вы будете делать дальше? Надя, включи мозги, а? После того, как ты продашь свои драгоценности, останется только ремесло, которым владеет Вова. С голоду не умрёте, факт. Но ты хоть малейшее представление имеешь о том, что такое — жизнь на зарплату автомеханика? Молчи! Не имеешь ты такого представления. Ты думаешь, что где-то там вас ждёт приличная уютная квартирка, к которой прилагается кто-то вроде Китти, чтобы прибираться. Еда появляется на столе сама, одежда сама собой стирается и гладится, а автомобиль — заправляется. Давай я немного настрою резкость в твоих розовых очках: быть «Китти» придётся тебе. Это ты будешь прибираться, стирать и готовить. А потом есть то, что приготовила.
От последнего довода Надя содрогнулась.
— Я не говорю, что это плохо, сестренка, — вздохнул я. — Просто ты этой жизни не знаешь, и ты её не вытянешь — по крайней мере, сейчас. И Вова понимает это так же хорошо, как я. Поэтому как только ты нарисуешься у него на пороге с узелком за плечами — прогонит тебя обратно.
— Ну так и что мне тогда делать⁈ — воскликнула
