у невысокого крыльца с обтесанными толстыми деревянными колонами, обернулась назад.
К храму бежали девочки. О, я знала этих хохотушек. Дочери одной из сестер. Сегодня и она пройдет посвящение.
Повинуясь многолетней привычке, осмотрелась, дожидаясь, пока малышки пройдут вперед. Детей не оставляли без внимания даже в относительно безопасных местах.
Поравнявшись со мной, обе виновато переглянулись, а после наспех булавкой прикололи к моему плащу крохотный букетик из желтых цветов.
— Ох и надрать бы вам уши, — без злобы шепнула я. — Кто разрешил в лес заходить?
— Мы только сорвали девять цветочков и назад, — принялась оправдываться та, что постарше.
— Мне очень приятно, Ная, но твоей жизни это не стоит. И жизни твоей сестренки тоже. Мама вас не похвалит. Но ей будет приятно.
Они по-детски надули губы и поспешили внутрь.
Да, сегодня был особенный день.
День, когда проходят посвящение избранные. Те, на кого указала верховная жрица общины. И ее выбор пал на меня.
Но несмотря на такую честь, я продолжала стоять на месте. Сомнения разъедали душу.
Память услужливо подсовывала обрывки моей прежней жизни. Воскрешала лица родных и врагов. Шептала, что я все еще могу вернуться туда. В тот мир... В ту жизнь. Я была и остаюсь лерой.
Лючи махнула хвостом и зашипела. Ей не нравилось находиться на холоде. Выдохнув, я сжала рукоять меча. Нет, о возвращении не может быть и речи. Там у меня не осталось ничего. Здесь же... Тоже ничего, но это «ничто» было мне привычным. Иного я уже и не хотела.
Рождённая в любви и богатстве, я стала нищей странницей.
Пусть так, значит, на то воля богов.
На то воля великой Яники.
Взойдя на ступени, вошла в храм. В помещении становилось люднее. Сегодня должны были собраться все жрицы и послушницы. А также женщины с детьми, что проживали здесь постоянно, найдя приют и кров.
Обведя взглядом многочисленных собравшихся, прошла в центр зала к статуе воинственной богини-покровительницы и остановилась. Склонив голову, опустилась на одно колено и почувствовала, как моя немаленькая ящерка скользнула на спину и зацепилась там, оттягивая ворот рубашки назад.
Вот неугомонная проныра!
Началась молитва. Монотонные голоса отражались от стен. Мы просили у богини сил — идти вперед, смелости — не робеть перед врагом и удачи, чтобы спасти невинных и успеть привести их под ее крыло.
Мы просили снисхождения для умерших и стойкости для тех, кого нам предстоит еще отбить у врага в нашем бесконечном пути.
Подняв голову, я взглянула в лицо богини. Суровое, мертвое...
Замолчав, мысленно вознесла к ней свою молитву. Это никогда не возбранялось.
«Если слышишь, укажи путь, светлая и справедливая Яника. Я никогда у тебя ничего не просила, служила тебе верой и правдой. Не плакала, когда живот сводило от голода. Не упрекала, когда замерзала, лёжа на холодной земле. Я приняла все, что выпало на мою долю. Я сражалась, убивала и одерживала победу с твоим именем на устах. Но сейчас помоги. Усмири мои сомнения, успокой душу. Покажи дорогу, по которой мне идти. Не оставь меня, Яника»
— Да начнется ритуал!!! — громко произнесла верховная жрица.
И все снова зашептались, прерывая свои безмолвные диалоги с богиней.
От волнения у меня пересохло во рту.
Рядом стояли две сестры. Обе старше меня. Вдова и непонятно откуда возникшая на дороге молодая оборотница. Не то, чтобы их племя — редкость в северной части этих земель.
Просто как факт — оборотни заботились о своих женщинах, ибо в них видели великую ценность.
А тут посередине тракта молодая лисица в лохмотьях. Голодная и воинственная, готовая рвать любого разбойника за кусок хлеба.
Да, с мечом управляться Ксани умела, уходить от нас не желала, работала наряду со всеми. И ничего не препятствовало ее вступлению в ряды жриц.
Что до вдовы, так тут все как обычно. Мужа забрал лерд, а тот после очередного боя и не вернулся. Зато пришли другие вояки.
Дом сожгли, деревню разрушили, над женщинами поиздевались.
Теперь с дочерями она жила среди нас. Сильная в бою, умеющая подставить плечо. Оберегающая детей.
На ее плаще виднелся букетик, так же, как и у Ксани. Ная. Успела все-таки вручить.
Выдохнув через нос, я улыбнулась и снова взглянула на выточенное из белого дерева лицо богини.
Тяжелая храмовая дверь за моей спиной закрылась и помещение наполнилось колокольным звоном.
Вот и все!
Все!
Я сжала рукоять меча так, что костяшки пальцев побелели.
Не будет у меня семьи. Не будет избранного и детей. Не будет дома и семейных праздников.
Глаза защипало от подступающих слез.
— Откажись, — шепнула оборотница. — Откажись, и никто не осудит.
— А сама что?! — я обернулась на нее.
— Это мой выбор!
— Равно как и мой!
— Нет, ты не понимаешь, у меня другое. Мой единственный мертв, а ты своего даже не искала.
Покачав головой, моргнула, ощущая, как скапливается влага в глазах.
— Откажись! — прошептала она настойчивее.
Шаги за нашими спинами заставили смолкнуть.
Я украдкой посмотрела назад. Верховная жрица недовольно хмурилась, поглядывая на нас. Поймав мой взгляд, она сдвинула брови.
Возможно, услышала последнюю фразу Ксани. Мне стало на мгновение стыдно.
Откуда сомнения вообще?! Эта женщина в свое время спасла мне жизнь, рискнув и собой, и сестрами. Страшно подумать, что бы было, найди меня тогда в телеге воины.
Началась бы бойня, ведь теперь я знаю — жрицы бы не отдали меня в лапы убийцам.
Они бы отбивали умирая.
А я стою тут и раздумываю — мой это путь или нет.
Мой! Хотя бы потому что я должна.
Жизнью обязана!
Улыбнувшись ей, я расправила плечи. Лючи снова недовольно завозилась.
— Будешь там ползать — вытащу на холод, — пригрозила я ей.
Возня мгновенно прекратилась, зато у меня на затылке под плащом вырос небольшой горб.
Ксани взглянула на меня и тут же прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
Я сделала большие глаза, призывая лисицу к порядку.
— Сегодня у нас великий праздник, сестры! — раздалось торжественное за спинами. — Три послушницы встанут с нами
