Они занимались любовью накануне, когда Изабель не было дома, а на двадцать втором году брака им давно не случалось заниматься сексом две ночи подряд.
Эмили вышла в коридор. Дверь в комнату Изабель была закрыта. В щели между ковролином и дверью мигала полоска света.
«Иза, ты знаешь, который час?» – сердито подумала Эмили. Она даже хотела войти, погасить свет и выйти, но вовремя одумалась. Девочке уже семнадцать, сама должна думать головой.
А ей, как матери, пора перерезать пуповину, отойти чуть в сторону. Не лезть во все. Так или иначе, девочка наверняка общается в сетях с друзьями, рядом бубнит телевизор, в ушах наушники. В такие моменты к ней приставать бесполезно. Дружба в социальных сетях полностью заменила семейные отношения. Уничтожила остатки родительского авторитета. Невозможно бороться с виртуальным миром. Родители его не контролируют. Иза постоянно на связи с этим мирком, через компьютер или через телефон, и эту пуповину уже не перерезать.
Эмилия отступила от двери и, обогнув площадку второго этажа, подошла к лестнице.
Внизу до самой прихожей доходил свет из гостиной и бурчание телевизора. Жан-Филипп, должно быть, развалился на диване, как под гипнозом, не в силах ни оторваться от экрана, ни окончательно заснуть, но уже слишком одурманенный, чтобы собраться с духом и пойти наверх, в супружескую постель.
Эмили ступала по ковру совершенно бесшумно. «Тише смерти», – подумала она, предвкушая, как сейчас его напугает.
Войдя в большую комнату, она увидела ту же самую программу, на которой только что проснулась сама.
– Может, поднимешься и ляжешь? Мы же смотрим одно и то…
Диван был пуст.
Ну как не стыдно! Полез в холодильник!
Вот уже год как муж жаловался, что набрал вес, появился животик. Эмили это надоело, и три недели назад она посадила его на строгую диету. Развернувшись, она ринулась в смежную кухню, чтобы застукать его раньше, чем он уничтожит все следы преступления.
Дождь стучал в огромные французские окна, за которыми зияла тьма, капли скатывались вниз, словно тысячи лиц, умоляющих их впустить.
«И откуда лезут такие глупости?» – спросила себя Эмили, прогоняя зловещий образ из головы. Хватит смотреть перед сном репортажи о полиции и насилии.
* * *
Она едва не столкнулась с ним на пороге кухни.
Эмили даже чуть не вскрикнула:
– Ты напугал меня до смерти!
Первое, что она заметила, – у него неприятно пахло изо рта. Чем-то едким.
Она подняла глаза, и сердце остановилось.
Это был не Жан-Филипп.
В полумраке дверного проема черты лица мужчины были неразличимы, только вспыхивали блики на зрачках и эмали зубов. Но силуэт принадлежал явно не мужу. Не говоря уж о запахе.
Мужчина улыбался.
Ее мозг тут же начал искать объяснение, желательно правдоподобное и успокаивающее.
Друг Жана-Филиппа?
Эмили никак не могла собраться с мыслями. Время было позднее, полусонный мозг работал небыстро. Но стоящий напротив мужчина вызывал у нее резкую неприязнь.
– Не спишь? – спросил он.
Эмили не понимала, к добру такая фамильярность или нет. Да что ж это?
Его взгляд был ледяным. Глаза смотрели как-то странно. Словно они были пустыми.
Жан-Филипп принимает кого-то посреди ночи, не предупредив меня? Нет, это…
– Обычно в это время ты спишь, а муж смотрит телевизор внизу, на диване. Ты же никогда не спускаешься. Забавно, да? Забавно, что ты меняешь привычки именно в тот день, когда я пришел.
В душе Эмили нарастала тревога. Она шумно дышала. Ее сердце снова билось, но уже сильнее. Слишком сильно. Так сильно, что ей казалось, оно вот-вот разорвет кожу и вырвется наружу.
– Вы… – пролепетала она, – вы…
Улыбка мужчины стала шире, обнажив желтоватые зубы.
Взгляд оставался таким же пустым.
Безнадежно пустым.
В этот момент Эмили поняла, что ситуация нехорошая. Совсем нехорошая.
Ее охватила паника.
Затем ее взгляд привлекло что-то крупное, непривычное за спиной у мужчины, возле холодильника.
На полу, на сером кафеле, который они только недавно поменяли, лежало тело.
Она узнала мужа по одежде.
Потом она увидела кровь. Он лежал в луже крови. На горле зияла дыра. Огромная багрово-черная рана. Он лежал, прикрыв веки, такой белый-белый… Почти непохожий на себя. Какое-то подобие Жан-Филиппа. Манекен, которому для правдоподобия не хватало жизни.
Все тело Эмили охватила дрожь. Она выдыхала судорожно, толчками.
– Я с ним поработал, чтобы он не мешал. Нам троим.
При этих словах в голове Эмили вспыхнул ужас. Злоумышленник знал, что в доме Изабель. Он пришел за ними обеими.
Дрожь пробежала по ее телу. Ужас и отвращение.
Не зная, откуда взялись силы, она оттолкнула мужчину и бросилась в гостиную. Лестница. Запереться с дочерью. Вызвать полицию. Кричать. Пока не лопнут барабанные перепонки. Пока соседи не услышат.
Беги! Беги! – рявкнул голос внутри нее. Спасай свою жизнь! Спасай дочь!
Ведь это был именно вопрос жизни и смерти. Их жизни. Теперь в этом не оставалось сомнений.
Она пролетела между обеденным столом и сервантом с такой скоростью, что все вокруг, казалось, перестало существовать. Зрение сфокусировалось только на ступеньках лестницы.
Эмили летела. Касаясь пола только кончиками ног, и то на мгновение.
В этом беге была вся ярость мира. Ярость матери, защищающей свое потомство. Ярость загнанного в угол животного. Инстинкт выживания.
Прихожая казалась все ближе.
Органы чувств снова начали работать, все вместе, одновременно.
Она знала, что он не преследует ее. Он не бежит. Она оторвется. Он остался на пороге кухни. Она обогнала его.
Беги! Быстрее! Ради себя! Ради Изы!
Ступеньки. Толстая дверь второго этажа. Телефон. Окна, чтобы крикнуть соседям. Все это было так близко. Стоит лишь взбежать по лестнице.
Давай! Ты почти у цели!
Раздался щелчок, как будто взвели пружину.
Потом что-то воткнулось в спину, словно ее ужалило насекомое.
Ударила белая вспышка. И в тот же миг все мышцы скрутило, словно в приступе столбняка. От страшного спазма остановилось дыхание, отнялись ноги.
Эмили почувствовала, что падает. Разряды накатывали на тело, как волны, в которых она тонула. Она задыхалась.
Тень мужчины нависла над ней.
Эта тень медленно заслоняла собой все, поглощая по пути каждый луч света, накрывая ее, как саван.
В руке у мужчины было что-то вроде пистолета с длинной скрученной проволокой, идущей из ствола.
Он встал прямо над Эмили.
– Не кричи, – сказал он без всякого выражения. – Хочу сделать сюрприз твоей дочери.
В его голосе не слышалось ни волнения, ни возбуждения. Он был абсолютно пустым.
Эмили пыталась подняться. Ей хотелось кричать. Она еще могла задержать его. Дать Изабель шанс скрыться.
Она хотела протянуть руку, но нет. Мышцы уже не слушались ее.
Мужчина
