и на нее снизошло спокойствие. Она чувствовала себя так же, как перед экзаменом, к которому хорошо подготовилась. Что бы там ни надумала себе Кэтрин, соответствуют ее догадки действительности или нет, это все же только теория, лишенная доказательств. Орла очень тщательно старалась не оставлять доказательств и не собиралась запинаться.
Она взглянула на Кэтрин.
— Конечно не выйдет, — ровно проговорила она. — Уже поздно. — Она опустила глаза на приглашение и подчеркнула ногтем дату. — На самом деле я не уверена, что у меня получится.
Кэтрин прервала ее смехом и приложила руку ко рту, словно это вырвалось случайно, потом убрала руку и снова захихикала.
— Где же ты будешь? — спросила она. — Я знаю, ты всегда мечтала уехать из этой дыры, но ты здесь. Никуда не делась. — Она снова схватила открытку, потом ручку и стала щелкать кнопкой, выдвигая и снова убирая кончик стержня. — Курица или свинина, Орла?
— Я сверюсь со своим расписанием, — ответила ей бывшая подруга.
Кэтрин фыркнула и поставила размашистый крест напротив слова «стейк». Потом вышла из машины, хлопнула дверцей и просунула голову в открытое окно.
— Я рада, что ты придешь, Орла, — сказала она. — Думаю, тебе важно побывать на свадьбе, чтобы самой все увидеть.
Но Орла не побывала там и ничего не увидела. В понедельник после встречи с Кэтрин она написала редактору газеты электронное письмо, в котором объяснила, что получила исключительно выгодное предложение, от которого нельзя отказаться. Гейл чуть удар не хватил, когда она узнала, что Орла не выполнила взятые на себя обязательства; она сама позвонила редактору и оставила на автоответчике бессвязное сообщение, назвав по буквам свое полное имя, и заявила, что старалась вырастить свою дочь порядочным человеком.
Неделю спустя Орла согласилась снять в субаренду комнату, которой, можно сказать, еще не было, у девушки из Челси по имени Джаннетт. Новая знакомая снова и снова повторяла: квартира с одной спальней, и она собиралась жить там одна, но выяснилось, что аренда ей не по карману и ей нужно разделить с кем-то плату. Понимаете? Придется выстроить посередине комнаты стену, чтобы выделить себе личное пространство. Орла ответила, что понимает, не возражает и осознает, что стена будет построена за ее счет.
Утром в день свадьбы Кэтрин и Дэнни Орла вместе с Джерри повезла на грузовой машине вещи на Манхэттен. Она не спешила звонить невесте, пока грузовик с грохотом не подкатил к Джерси-Сити и справа не показался зеркально-серый фасад города. Бывшей подруге Орла сказала то же, что и родителям: она получила работу на веб-сайте. Вскоре так оно и случилось: через несколько месяцев она устроилась в компанию, которая путем сложных превращений в конце концов стала редакцией сайта «Дамочки». Но тогда Орла лгала. Она оплатила счет, обналичив все свои сберегательные облигации — хрустящие бумажки персикового цвета, подаренные бабушкой, дедушкой и крестными в честь значимых событий ее детства, пришедшегося на последние годы перед миллениумом: крещение, дни рождения, окончание восьмого класса. «Сроки окончательного платежа еще не наступили, — предупредил Орлу банковский служащий. — Вы не хотите немного подождать?» Орла не хотела. Она попросила купить у нее все облигации.
«Оставь Кэтрин то, что у нее есть», — много лет назад сказала ей мать. Но разве не этим Орла занималась всю жизнь? Она позволила Кэтрин завладеть Дэнни, пока сама не оправдает его ожидания. Так тому и быть, заключила Орла: она станет той, кого видел в ней Дэнни, а не Кэтрин. Черта с два она позволит Кэтрин смеяться над собой, сидя в машине на дороге. Черта с два она будет ошиваться поблизости.
— Поздновато предупредила, — сказала Кэтрин, когда Орла позвонила сообщить, что не сможет прийти на свадьбу. На другом конце линии слышалось горячее шипение утюга для волос. — Мы заплатили двадцать шесть долларов за человека, — добавила она.
— Извини, — ответила Орла. — Нужно было въехать в квартиру в определенное время. Здесь, в Нью-Йорке, с этим строго.
Больше Орла никогда не разговаривала с Кэтрин, но то и дело наталкивалась на нее, продолжая следить за Дэнни. Техника выходила из строя, она приобретала новую, и хотя каждый день в изобилии появлялись новые способы связаться с ним, Орла все время только наблюдала. Наблюдала, как он стал лысеть и заведовать холодильным складом в соседнем городе. Наблюдала, как Кэтрин набирала вес, как ее спортивная фигура теряла форму, как она начала продавать косметику для ухода за кожей. Наблюдала, как молодожены отказались от углеводов и отправились путешествовать вместе с друзьями из спортзала, и как им надоела эта поездка, и как они завели блог, где Кэтрин делилась рецептами для тиховарки, а Дэнни — советами по ремонту дома. Орле ни капли не нравился их брак, ни сетевой его образ, ни реальный. Но она была на удивление непреклонна. Теперь, в отличие от периода учебы в колледже, она понимала, что ожидание Дэнни было частью ее жизни. Что она никогда не остановится. Если кто-то из знакомых встречал ее на улице и, кажется, совершенно не замечал, она махала на это рукой и думала: «Зато есть человек, который ожидает момента, чтобы похвастаться знакомством со мной».
И теперь в голове у нее постоянно крутилась обнадеживающая мысль: возможно, затея с Флосс поднимет ее на такую высоту, что Дэнни не сможет ее игнорировать. Туда, где он сумеет легко найти ее и убедиться, что он с самого начала был прав.
Глава шестая
Марлоу
Созвездие, Калифорния
2051
Проснувшись на следующий день после нападения на фламинго Жаклин, Марлоу получила напоминание от девайса, которое породило в ней страх и тоску по таблеткам, приглушавшим тревогу.
Через сорок пять минут она должна была встретиться с матерью и свекровью, чтобы примерить платье для оплодотворения.
Она пошла по Лохан-стрит вместо Питт-стрит, только бы не приближаться к дому своего детства. Достаточно было того, что она видела его за три квартала. Сад на крыше зарос, помертвевшая мешанина бурых листьев и плюща неотличима от аккуратных травяных косичек, которые свисали с края, когда в дом въехала их семья. «У домов тоже есть волосы!» — обрадовалась в тот день Марлоу, когда отец припарковался около обшитого серыми досками здания в колониальном стиле с металлической крышей цвета моха. Она считала себя очень умной, и родители посмеялись над ее шуткой. Однако к концу дня большинство детей уже повторяли ее слова. Хор восклицаний по поводу волос дома разносился над свежим тротуаром — начальные аккорды симфонии города, который за двенадцать часов превратился из бездушного в обитаемый. Марлоу хорошо помнила, как стояла тем вечером
