хор, как разнылись внутри — аж голова разболелась, впервые в жизни, да так, что ещё целый день виски ломило. Голосам-то казалось, что правильнее было встать и вместе со всеми таскать воду. Может быть, это тоже привело бы к чему-то хорошему, да кто ж теперь узнает. Но Лю было лень, и он не послушался, сделал по-своему. Как же у него разболелась голова!.. И первый раз в жизни он задумался о том, что выполнение подсказок голосов приносит пользу — а невыполнение несёт боль.
Чаще всего желания незримого собеседника совпадали с желаниями самого Лю. Раз от разу полудемон всё больше привыкал к голосу, голосам; считал приказы подсказками. Вообще, собственными догадками! Проще ведь делать то, чего сам хочешь.
Убить Йи Дэя Лю Чу — хотел. Сам. Безо всяких подсказок и приказов. Не понимал, почему. Наверное, с того самого момента, когда нашёл под вишней. Да, собственно, и убил бы, теми же ножиками, что к нему привязали тонкой ленточкой, если б те клинки не распороли первым делом пальцы полудемона. Но момент был упущен.
А гадёныш оказался ужасно живучим.
Вот что б ему стоило сдохнуть от того, что на нём сгорела ясным пламенем вся кожа? Нет, выжил. Правда, за его жизнь боролись всем кланом…
Кстати, надо бы проведать бедного неловкого гадёныша, который чуть было сам себя не сжёг. Так и было! Сам себя, Лю ни при чём. Все в это верят, значит, всё так и есть.
Учитель, уезжая с Отшельником в Циньдар, сказал, что Йи можно выходить из палаты на веранду не больше чем на час в день, с веранды не спускаться, книги читать час после завтрака и час после обеда. Не тренироваться в калиграфии, не рисовать, соседних диалектов не учить.
Не жизнь — тоска, в общем, но Йи подумал и пришёл к выводу, что Учитель прав. Да, на нём всё заживало быстро, но не молниеносно, даже одежду пока надевать было рано, то там, то тут кровоточили ожоги. О каких выходах на веранду нагишом могла идти речь! И в этом Учитель и был прав: разрешил выходить. То, что Йи решил сидеть в палате — выбор самого Йи.
Когда выдалась свободная минутка, то есть, подсторожив, когда лекари, кухарки, уборщики разойдутся и Нуорэдэ тоже уйдёт, пришёл Лю Чу.
— Не всё тебе в любимчиках ходить! — начал он вместо приветствия. — Где Учитель? В столице! Где ты? Сидишь взаперти и носа на улицу высунуть не смеешь!
— Смею, — возразил Йи. — Просто не хочу.
— Хочешь! — засмеялся Лю. — По глазам вижу, ой как хочешь, но боишься, гадёныш!
— Не боюсь, — не согласился Йи Дэй. — Не гадёныш. Я человек. А ты — нет.
— Ха! Я — полудемон! А ты…
Лю смотрел на Йи — и видел клубящуюся черноту.
— Ты — то, хуже чего нет во всём этом мире!
Йи задумался: что бы такое могло быть для Лю хуже всего?
— Я — твоя смерть? — спросил он.
Лю расхохотался:
— Нет уж! Перебьёшься! То, что у меня не получилось убить тебя в этот раз, ещё ничего не значит! Я только начал!
— А когда продолжишь? — загорелся любопытством Йи.
Это же здорово! Не просто сидеть взаперти, а сражаться с чудовищем, которое пытается тебя убить! Прямо как в историях Вейжа, как во снах!
— Когда никто мешать не будет, — воровато огляделся Лю.
Кажется, возвращались с обеда Цуею и его помощница.
— Не скучай, червяк!
Лю Чу сбежал, а Йи никому не рассказал, что он приходил.
Вот так расскажешь взрослым — пойдут и запретят Лю убивать Йи. И он упустит свой шанс стать героем-демоноборцем.
Ну, полудемоноборцем…
Глава 14. Жи Шиту Ри Ли
Гэнгэлиэн не понравилось в клане Звёздной Императрицы.
Спроси её, чем же именно, не сумела бы объяснить. Ей подобрали чистую одежду, не просили даже снимать обереги, помогли привести в порядок енотий хвост, сводили в баню, вкусно и обильно накормили, разрешили поселиться в отдельной, пусть и маленькой, комнатке… Учитель отвёл в классы, где обучали её ровесниц. Предложили, если захочет, присоединиться помогать ткачихам — на этой неделе девочки её возраста помогали старшим в ткацких мастерских.
В мерном подрагивании повозки, катящей к столице, мысли в голове оседали и притирались одна к другой, как рисинки в потряхиваемой банке: когда только-только насыпали — с горкой, не умещается, но похлопай по боку — и ещё горсть крупы войдёт.
Гэнгэлиэн поняла: ей не понравилось, что на неё обратили слишком мало внимания.
Нет, к ним что, каждый день Заклинатели приходят пожить?!
Если её старшего общинного сразу утащили в подполье пытать, то почему тогда её не связали, не заперли — она тоже Заклинатель! Она тоже опасна! Она девять и два раза повторила, что жила в одной общине с тем, кого они готовятся запытать насмерть!
А всем всё равно…
И даже сейчас, её не схватили, не затащили насильно в повозку, не принудили ехать в столицу. К ней подошёл Учитель и вежливо улыбнулся: «Мы едем в Циньдар. Хочешь с нами?»
Конечно, она хотела! Ещё как! Может быть, хотя бы там её всё-таки заметят.
Она ли вошла в город или город вошёл в её сердце, в неопытную душу, знакомую лишь с дикими стихиями, Гэнгэлиен не поняла.
Дома! Люди! Флаги! Повозки! Всадники! Акробаты! Воздушные змеи!
Под чёрными тучами, словно цепляющимися за крыши домов, в свете там и тут пылающих высоких факелов и широких огненных чаш, не дающих жара, только желтоватый свет, пёстрые толпы сливались в одно многоголовое, многоголосое существо.
— Здесь не всегда так шумно и суматошно, — объяснил Учитель. — Сегодня ждут делегацию Драконов.
Девочка распахнула глаза шире лица: вот оно!
— Драконы! Они приехали забрать Паншанга1и меня?!
Учитель свёл соболиные брови к переносице:
— О чём ты?
— Ну как же! Мы Заклинатели, мы пытались впустить в Поднебесную Львов Тёмного Пламени!
Учитель рассмеялся, очень по-доброму, но от того лишь обиднее:
— Паншанг — да, пытался, но ты-то, пока он творил беззаконие, охраняла Отшельника, закрывала его от чужих глаз! Да и зачем вы Драконам?
Гэнгэлиэн насупилась:
— Но зачем же тогда они приехали именно сейчас?
— Не спеши. Скоро всё узнаешь. Ты приглашена на Церемонию Приветствий, там сама Небесная Императрица устами Божественной Княгини2расскажет нам, для чего Драконы пришли в Циньан.
Отшельник не помнил, чтобы в жизни случались ситуации, когда его охватывало настолько сильное волнение. Голова кружилась, в глазах темнело, руки тряслись, как у горького пьяницы. Он был
