Книга Ибо таков Путь - Несущий Слово

Дмитрий Василенко согнулся пополам, шумно выблевывая полупереваренные останки бутерброда. Желчь, волокна мяса, кожура помидора и склизкие комочки крошек. Поток этого месива ударил аккурат в распахнутую пасть мусорки, заляпывая скомканные бумаги и трупы ручек с исчерпавшимся запасом пасты. От первого лица наблюдать за становлением конченного маньяка, да еще с эффектом полного погружения такое себе удовольствие, если честно. А уж помноженное на отходняк… голова раскалывается, разноцветные пятна перед глазами и желание безболезненно сдохнуть. Но со временем к этому начинаешь привыкать, в первые разы вообще казалось будто Майк Тайсон в лучшие свои годы проверил черепушку на прочность, проделав в ней сквозную дыру.

Сраные Камни Памяти… очередной план, что в перспективе способен принести адский профит, а в настоящем доставляет одни проблемы.

Раскрошившаяся личность психически нестабильного, асоциального элемента социума на фоне пейзаже "лихих девяностых" иной реальности, тягучая смола депрессии, сжирающая изнутри, навязчивые суицидальные мысли и общая палитра восприятия… наверное, именно так визуально выглядит безумие, не то, которое красочное и веселое, как его рисуют некоторые. Мертвое, холодное и мрачное. Блекло-серые, почти черные цвета всего кроме крови. Вот кровь красная, ярко-красная, неоново-красная, вырвиглазно-ослепительная.

Этот камешек покруче прежних будет. Пробрало до самых костей.

Сморгнуть выступившие слезы. Капельки соленой влаги перечертили скулы и щеки. Не помогло — на ресницах набухала следующая партия. Протереть рукавом. Глаза успели слипнуться.

Есть такое свойство в людях, интуиция или что-то еще, когда где-то на уровне подсознания понимаешь, что некое событие, с первого взгляда незначительная деталь, скорее всего, может стоить жизни тебе и всем окружающим тебя. Именно оно заставило Дмитрия напрячься.

Слух, как зрение, осязание и обоняние возвращались постепенно.

Первым был запах. Трудно его описать тем, кто никогда не был в морге на вскрытии человеческого трупа. Так пахнет… воняет вскрытая человеческая мертвечина не первого срока давности. Звуки доносились будто через вату. Сквозь толстый слой намокшей, туго спрессованной ваты, которой забили ушные раковины под завязку, опасно давя на барабанные перепонки.

Крики.

Выстрелы.

И это далеко не те "крики-выстрелы", которые стали чем-то фоновым в дивном новом мире апокалиптичной безнадежности. Эти отдавали… неправильностью. Еще до конца не собравшийся кучкой обратно в черепную коробку мозг никак не мог понять в чем именно была эта "неправильность".

Не похоже на очередную разборку между вояками и гражданскими, между вояками и вояками из одного подразделения или вояками из разных. Пару раз Василенко проводил осмотры караульных на стенах и имел несчастье во всех подробностях и из первых рядов послушать работу Мучителей, мерзких тварей ебаного Хима, терроризирующих патрули, появляясь из ниоткуда и исчезая в никуда, а так же терзая охрану ночными концертами, когда неторопливо, смакуя каждый миг пытали свою добычу. Примерно такие вопли начали раздаваться практически со всех сторон. К ним примешивались всполошенные очереди — пистолеты, автоматы, пулеметы бронетехники и ручные гранатометы. Особое место в какофонии занимали звуковые эффекты разношерстных системных навыков.

Но к чему это?..

Глаза закрывались как-то сами собой. В голове свинцовая тяжесть и мутная поволока, затягивающая мысленный поток. Спать… спать…

СУКА!..

Василенко распрямляет сгорбленную спину туго взведенной пружиной, отлепляя лицо от столешницы. Рывком вскочить на ноги, ломанное движение, будто электричеством ебашит по всем группам мышц.

Бунт?.. Нападение?..

Ну почему именно сейчас, когда он шнурки нормально завязать не сможет?..

Табельный ствол как всегда в наплечной кобуре. Рукоять привычно ложиться в ладонь, снять с предохранителя.

Сердечную мышцу вместе со всей центральной нервной системой прострелило болью, резкой, внезапной. Он закричал от боли, нестерпимой, дикой боли, которую попросту не с чем сравнить. Горло сжала невидимая ладонь мышечного спазма, дыхание перехватило, что-то заклокотало в легких. Дышать стало тяжело. Саднили бронхи, ребра надсадно болели при каждом вздохе и выдохе. Вдох и Дмитрий больше не может дышать. Пузырьки кислорода испаряются из крови. Василенко привалился к стене, не дойдя двух шагов до дверного проема, медленно сполз на пол, где обмяк кожаным мешком с еще теплой требухой.

Спустя четыре минуты и шестнадцать секунд тело разбила волна конвульсивных судорог и подергиваний, дабы реанимировать голодным мертвецом, насквозь пропитанным Вирусом Хэ.

Бесы! Бесы в душе моей! ч. 1

I believe it

The totem figure speaks the truth, I see it

I bow to whispers

The legs and arms are numb and now I feel it *

Стрельба одиночными. АК-12 содрогается в руках "клона", выплевывая крошечные свинцовые подарки. Россыпь зубов Смерти, вгрызающихся в податливую плоть, истекающую эманациями боли и черной кровью нечестивых выблядков Преисподней. Чистый хэдшот, поймал тварь в движении, перехватив плоскую морду перекрестием маломощного оптического прицела. 5,45 миллиметров вбиваются в лоб подобно жалу приблуды, используемой для забоя скота. Рядовой бес теряется в воздухе, намеченная траектория прыжка ломается и вместо перегруппировки за другое укрытие с последующим заходом во фланг, жалобно трепещущий кусочек свежей демонятины втыкается головой, обламывая тупые рожки, в неприветливое дорожное покрытие, злобно щерящееся выбоинами, сколами и трещинами. Растекается лужица крови.

Сверкающая медью гильза, выхаркнутая затвором, звенит по бетону под подошвами трофейных берцев. "Клоны" — практически идеальные бойцы в городских условиях, отлично сочетающиеся с подразделениями инсектоидов и арахнидов.

На этом направлении наступление увязло, из-за изрезанного Апокалипсисом ландшафта и плотной концентрации ПВО бесов, мешающего нормально пользоваться "авиацией". Второй выстрел. Пуля входит точно в центр грудной клетки рослого уродца, ростом почти со среднестатистического человека. Третья немного выше ключиц, заставляя захлебываться собственной кровью. Взвод инсектоидов-стрелков и несколько арахнидов-пулеметчиков окопались на самой широкой улице, сдерживая вражеские контратакующие поползновения и дожидаясь прибытия подкреплений. Первые рубежи, можно сказать, граница между владениями бесов и никем не занятой буферной зоной, отделяющей химер от демонов, прошли практически без проблем. Отдельные боевые ячейки, затаившиеся в руинах и планировавшие наносить точечные удары в спины и фланги, выдавливали как прыщи, только вместо гноя и сальных отложений были кровь и потроха, которые дожирали инсектоиды-псы, набирая критический объем биомассы для последующих мутаций.

The wall's falling, the mind is opening, and now I see it

The red face paint, so much is happening and now I see it

План блицкрига пошел по пизде с первых же этапов. К счастью, что у войск Хима, что у Короля Бесов. Покушение на Конченого провалилось, а основное ударное ядро, укомплектованное противотанковыми скорпионами подобралось опасно близко к Обелиску. Да, их продвижение затормозили, убивая о жала и клешни пачки пушечного мяса, но…

Переключение на автоматический