время эллинского периода городские стены Византия неуклонно подтачивались. После того, как в 334 г. до н. э. благодаря военному походу Александра против Дария III город «освободился» от персидского подданства, Византий был затем опустошен галлами, готами и персами, на него напали с Родоса – из-за того, что византийцы, чтобы платить дань, наложенную галльскими захватчиками, повышали сборы с судов, входящих и выходящих из Босфора. Городу удавалось держаться на плаву за счет чеканки собственных монет, господству над другими поселениями, например нынешней Яловой (что отличается жаркими веснами) на побережье Малой Азии, и хозяйничанью в Босфоре, который был для византийцев своего рода зоной свободной международной торговли.
Византий пользовался экономической поддержкой Птолемеев, унаследовавших некоторые земли Александра Великого, правивших из Александрии и старавшихся продолжать поставки мирры, нута и соленой рыбы через пролив{107}. Можно сказать, город процветал, ведь столь многие нуждались в нем. Тем не менее, при жизни еще примерно пяти поколений Византий упоминался, в основном, в связи с чужими устремлениями. А потом этот греческий город оказался в распоряжении одного из величайших творцов истории всех времен. Хотя Византий – город, который, как и его прообраз, стоит на семи холмах, – и правда будет носить гордое имя Нового Рима, его участь – быть беспомощной игрушкой в руках сильных мира сего и олицетворением новой мощной средиземноморской державы, Рима.
И все же именно благодаря римскому влиянию и мысли перед Византием открылось какое-то будущее. Во II в. до н. э. был проложен превосходный тракт, который вел из Диррахия (ныне Дурреса, второго по величине города Албании) на Адриатическом море и назывался Эгнатиевой дорогой. Она стала первой дорогой, пересекающей Балканский полуостров, и более 2000 лет оставалась главным путем, ведущим из Рима в город, ныне называемый Стамбулом.
Изначально этот тракт предназначался для усмирения потенциально смутной провинции Македония, а план его подготовил некий Гней Эгнаций, примерно в 146 г. до н. э. бывший проконсулом этой провинции. Этот исключительно важный объект инфраструктуры, проходивший по территории Центральной Европы и служащий инструментом контроля, будет иметь революционное значение на всех трех исторических этапах этого основанного Византом поселения – в бытность его Византием, Константинополем и Стамбулом. Это – дорога, соединяющая Ионическое море с Босфорским проливом, ангелом-хранителем, приносящим счастье этому прибрежному городу.
Византий уже перестал быть лишь перевалочным пунктом. Благодаря сметливости и стремлениям Рима и благодаря его любимому детищу, Эгнатиевой дороге, Византий должен был обрести жизненно важные для него пути сообщения.
Эгнатиева дорога
Глава 7. Все дороги ведут в Рим: Эгнатиева дорога
146 г. до н. э. и позже
…Via illa nostra, quae per Macedoniam est usque ad Hellespontum militaris… (…Наша дорога через Македонию, которая вплоть до самого Геллеспонта служит военным надобностям…)
Цицерон, «Речь о консульских провинциях»{108}
За плитой, летом усыпанной вишнями, и преклонных лет печкой, в зимние месяцы испускающей удушающий жар, в тихом закутке в Северной Греции таится легендарная загадка. Формами и размерами как надгробие, эта древняя, ценная, бережно высеченная из мрамора памятная плита, по-видимому, должна напоминать как о первом в мире зафиксированном дорожном происшествии, так и о свинье, которая стала лучшим другом человека.
Трагикомическую повесть рассказывает возведенная у обочины Эгнатиевой дороги (вделанная позднее в стены римских укреплений Эдессы) стела. По Эгнатиевой дороге свинью, по-видимому, гнал некий человек по имени Койрос, собираясь принести ее в жертву во время религиозного празднества. На картине – несущаяся во весь опор повозка. Четверка поднявшихся на дыбы коней живо изображена в камне, их копыта вот-вот обрушатся на распростертую на земле свинью. Ее (надо полагать) хозяин, человек в практичном плаще с капюшоном, притулился на повозке со скорбным видом. Высеченные вокруг изображений надписи поясняют, что случилось со свиньей: «Я исходила немало дорог… Но под тяжестью колес ныне для меня померк свет… И вот я лежу, и перед смертью больше не в долгу»{109}.
То ли это – пародия на римлян, недешево вставшая шутка (choiros по-гречески означает «свинья», или же в данном случае – «свиное рыло»), то ли искреннее поминовение жертвенного животного, встретившего свою неблаговидную смерть на дороге между Италией и Стамбулом где-то в конце II в. н. э. Это – на удивление живая картинка происходившего на одной из самых важных в древнем мире артерий. Уникальной трассы, совершившей поворот в судьбе Стамбула{110}.
Эгнатиева дорога, построенная римскими мастерами, на плоскодонных судах приплывшими из Бриндизи в Диррахий, окончательно превратила Византий из перевалочного пункта в конечную цель. И появилась возможность зарекомендовать себя городом большого будущего.
На этом маршруте и прежде была тропа – на месте западного отрезка этой дороги. Раньше она называлась дорогой на Кандавию и шла вдоль русла реки Шкумбини в Албании. Автор, известный под именем Псевдо-Аристотель, дает более подробное описание: «Есть место, где устраивают общий рынок; товары с Лесбоса, Хиоса и Фасоса жители покупают у торговцев, пришедших с Понта, а Коркирские амфоры – у купцов, пришедших с Адриатики»{111}. Подле этой предшественницы Эгнатиевой дороги был возведен дворец Филиппа и Александра в Пелле, в Македонии. По обочинам дороги встречаются кости эллинов, а также высокие круглые курганы с захоронениями – выставленные на всеобщее обозрение тайные символы почитания. Отправляясь завоевывать мир, Александр Великий проезжал мимо этих храмов мертвым.
Эти народные тропы, кратчайшие и быстрейшие пути между двумя крупными городами, оказываются очень живучими. И правда, если отправиться в путешествие по Балканам по автомагистралям или второстепенным трассам (некоторые из них до сих пор называют дорогой Эгнатия: Egnatia Odos – в Греции или Rruga Egnatia – в Албании), мы будет идти по следам наших предков эпохи Античности.
В период Римской империи выход на Эгнатиеву дорогу и к окрестным сооружениям был ограничен. Прелестями этого тракта теоретически могли насладиться лишь те, у кого был официальный пропуск или грамота. По делам империи в обоих направлениях сновали посланники и дипломаты, перегонялись трофеи и войска. Но, вполне возможно, находились и местные жители, отваживавшиеся для пробы отправиться по идущей параллельно главному тракту тропе для вьючных животных.
Эта дорога будет во
