кончать от этого, — хрипит она. — Не от того, что ты, блядь, унижаешь меня...
— Я преподал тебе урок — поправляю я ее. — Как и положено хорошему мужу. Ты должна понять, что послушание может означать разницу между жизнью и смертью, принцесса. Ты знаешь, как опасен этот мир. Ты была хорошей девочкой и приняла свое наказание. Я вознагражу тебя, если ты попросишь об этом.
Интересно, сколько времени это займет. Я глажу складки ее киски, внутреннюю поверхность бедер, а она брыкается, извивается и стонет, не желая прогибаться. Наконец, мое терпение иссякло. Я тверд как скала, жажду собственного оргазма и чувствую, как рвется нить моего контроля.
— Ладно, — огрызаюсь я. — Если ты будешь упрямиться и отказываться просить об удовольствии, значит, ты его не заслуживаешь. Но мой член требует внимания, и как твой будущий муж...
— Нет! — Катерина мотнула головой. — Я же сказала тебе, что не пущу тебя в свою постель, пока мы не поженимся. Ты обещал, что не будешь принуждать меня...
— И не буду. — Я обхожу вокруг, чтобы встать перед ней, где она лежит на диване, ее широкие темные глаза смотрят на меня со слезами и разочарованием. — Я никогда не стану принуждать женщину, Катерина. Но мне нужна разрядка. И поскольку ты не хочешь просить о собственном удовольствии, ты можешь лежать здесь, расстроенная, и смотреть, как я получаю свое.
Ее глаза становятся еще шире, чем прежде, и опускаются к толстому гребню моего члена в брюках. Она начинает отталкиваться от дивана, сердито хмурясь, и моя рука вырывается, обхватывая ее запястье.
— Вставай с дивана, Катерина, или попытайся еще раз, и это будет еще пятнадцать ударов плетью по твоей ярко-красной заднице, — сурово говорю я ей. — Твой урок еще не закончен. Ты можешь ласково попросить о своем удовольствии, и я тебе его доставлю, или ты можешь посмотреть, как я беру свое, и увидеть, чего ты лишаешься. Я дам тебе еще один шанс. Умоляй, и я буду теребить твой маленький клитор, пока ты не кончишь, а потом пойду гладить свой член в уединении собственной комнаты.
Ее губы сжимаются в тонкую, упрямую линию, и я усмехаюсь.
— Думаю, ты просто хочешь увидеть мой член, принцесса.
— Перестань называть меня так, — шипит она, но я вижу, как ее взгляд снова перебегает на мою молнию, когда я одной рукой лезу в карман, а другой начинаю расстегивать ее.
— Ты не только будешь наблюдать за мной, — говорю я ей шелковисто, — но и будешь смотреть, как я глажу себя твоими мокрыми трусиками, Катерина. Это тебя смутит, не так ли? Я вижу, как краснеет твое лицо. Но тебя это также заводит. Я это вижу. — Я полностью расстегиваю брюки, сдвигая их вниз по бедрам ровно настолько, чтобы удобно было высунуть член, и вижу, как расширяются ее глаза.
— О..., — вздохнула она, и я ухмыльнулся.
— Очень скоро он станет твоим, Катерина. Я не думал, что мне нужна невеста, но теперь... — Я поднимаю ее трусики к своему носу, снова вдыхая ее сладкий аромат, пока мой член дергается, а на кончике выступает сперма. — Думаю, я могу передумать.
"Думаю" – это мягко сказано. Я хочу ее так сильно, что мне чертовски больно. Дразнить ее таким образом - такая же пытка для меня, как и для нее, хотя я никогда не дам ей об этом знать. И я еще не забыл, что чувствовал в театре, тот глубокий, защитный порыв, который испугал меня. Я не хочу причинить ей боль. Сегодняшнее наказание было необходимо, чтобы обезопасить ее, чтобы она увидела, как неповиновение мне, споры со мной в такой момент могли стоить ей жизни или еще хуже. Но я начинаю чувствовать, что очень хочу Катерину Росси не просто трахнуть, а чтобы она стала полностью моей.
Даже ее непокорность привлекает. Всю свою жизнь я провел с женщинами, которые фанатели от меня, и ее отказ делать то же самое, умолять, заводит меня еще больше. Но я не хочу ее ломать.
Я хочу, чтобы она прогнулась по собственной воле.
Медленно я обтягиваю шелк ее трусиков вокруг своего члена и вижу ее тихий вздох.
— О нет, — шепчет она, но я вижу пульсацию возбуждения, которая проходит через нее, как ее попка слегка выгибается, а бедра сжимаются. — Нет, нет...
— Это тебя заводит, правда, Катерина? Не лги мне. — Я застонал от ощущения ее влажных трусиков, скользящих по моей горячей, напряженной плоти.
— Я… — Она зажимает рот, ее щеки пылают красным. Я вижу, как она переводит взгляд на кончик моего члена, на выступившую там сперму, и провожу по нему кончиком пальца, вздрагивая от ощущения, когда поднимаю блестящий палец.
— Хочешь попробовать? — Я сужаю глаза. — Каждая ложь – это удар ремнем, моя будущая красавица жена.
Она закрывает глаза, ее голова повисает. Ее шепот настолько тих, что я не могу разобрать его.
— Я тебя не слышал. — Я сдвигаю трусики на головку члена, вставляю в них, а затем спускаю обратно. — Боже, это так чертовски приятно. Теперь ответь мне, Катерина.
Она резко поднимает голову, в ее заплаканных глазах читается вызов.
— Да, — шипит она. — Я хочу попробовать ее на вкус. Мне чертовски любопытно. Это то, что ты хочешь услышать?
Толчок похоти, который я испытываю от ее признания, делает мой член невероятно твердым.
— Да, — простонал я. — Это то, что я хочу услышать, Катерина. — Я протягиваю руку и нежно обхватываю ее лицо, прижимая кончик пальца к ее губам. — Попробуй мою сперму, принцесса. Скажи мне, как тебе нравится ее вкус.
Ее нежный, горячий язык вырывается, слизывая каплю спермы с кончика моего пальца, и я думаю,
