кармане и о том, что я планирую сделать с ней позже.
Я бы предпочел трахнуть свою будущую жену, но очевидно, что она еще далеко не готова к этому. Использовать ее трусики для собственного удовольствия будет конечно менее приятно, но, по крайней мере, интересно.
— Ой! — Кричит она, когда ремень шлепает ее по заднице, оставляя красный след на одной щечке. — Ублюдок! — Катерина пытается оттолкнуться от дивана, но я подаюсь вперед, кладу руку ей на спину и прижимаю ее к себе.
— Ты заработаешь больше, если будешь двигаться, — жестко говорю я ей. — Я оставлю это без внимания, поскольку знаю, что ты не ожидала, каково это будет. Но этот удар был пустяком, Катерина. Тебе нужно научиться не шевелиться во время наказаний, а если нет, то научиться вести себя достаточно хорошо, чтобы они тебе не понадобились.
— Я ненавижу тебя, — шипит она, ее глаза мокры от слез, но я вижу, как сжимаются ее бедра, когда я наношу следующий удар.
— Твоя капающая киска говорит об обратном. — Я обхожу ее по кругу, глядя на пухлые складочки, так идеально обрамляющие ее бедра: они блестят и скользят, ее возбуждение стекает по бедрам. — Ты такая мокрая, что я мог бы заполнить твою девственную киску своим членом, даже не пытаясь. Я бы легко вошел в тебя. — Мой член запульсировал от этой мысли, и я снова опустил ремень на ее задницу. — Я не могу дождаться, чтобы трахнуть тебя, принцесса. Ты будешь извиваться на моем члене в мгновение ока.
— Никогда, — шипит Катерина. — Я буду думать об этом и лежать, как холодная рыба.
— Если ты будешь думать об этом, то, скорее всего, кончишь еще до того, как я войду в тебя. — Я вижу, как она ерзает на диване, и снова дважды быстро спускаю ремень, сильнее, чем раньше. — Прекрати. Я вижу, что ты делаешь, Катерина. Ты пытаешься заставить себя кончить так, чтобы я не видел. Но непокорные принцессы не кончают, пока я не скажу. Твоя киска теперь моя, и я говорю, когда ей кончать. Ты меня поняла?
Катерина вскрикивает, когда мой ремень снова опускается.
— Да! — Стонет она. — О боже, пожалуйста, прекрати...
— Ни за что. — Я тянусь вниз, поправляя свой ноющий член, прежде чем нанести несколько следующих ударов. Она корчится и плачет, но с каждым ударом по ее покрасневшей попке я вижу, как ее киска становится все более влажной, а бедра ритмично сжимаются. — Ты заслужила это наказание, принцесса. Ты должна принять его, но ты можешь наслаждаться им, если хочешь. На самом деле, мне бы понравилось гораздо больше, если бы ты это сделала.
— Не притворяйся, будто тебе не все равно, — усмехается Катерина, впиваясь ногтями в кушетку, готовясь к следующему удару. — Тебе все равно, нравится мне это или нет.
— О, но мне нравится. — На пятнадцатом ударе я делаю паузу, наслаждаясь видом ее идеальной покрасневшей попки. — Мне очень важно, потому что я люблю, когда непослушная девочка становится мокрой от наказания. И я бы очень хотел, чтобы мы оба получили от этого удовольствие. В конце концов, ничто не доставит мне большего удовольствия, чем то, что ты будешь не только умолять меня кончить, но и трахать тебя.
— Никогда, — выплевывает Катерина, и я снова опускаю ремень.
К двадцати она уже всхлипывает, впиваясь ногтями в диван, а ее бедра дергаются, скрежеща по его рукам.
— Пожалуйста, — умоляет она, выгнув спину дугой. — Пожалуйста...
Может, она и не знает, о чем умоляет, но я знаю.
— Ты должна кончить, принцесса, — мягко говорю я ей. Я откладываю ремень в сторону и протягиваю руку, чтобы коснуться горячей плоти ее задницы, и она стонет, когда я провожу по ней ладонью. — Умоляй меня позволить тебе кончить, и, возможно, я буду милосерден.
— Нет. — Она качает головой, ее темные волосы рассыпаются по лицу, но она снова стонет, когда я скольжу рукой по задней поверхности ее бедра.
Боже, она совершенна. Я никогда не видел, чтобы женщина так возбуждалась от шлепка. Губки ее киски набухшие и розовые, такие пухлые, что они разошлись достаточно, чтобы я мог видеть ее отверстие, ее влажные внутренние складочки, даже ее твердый клитор. Ее киска так возбуждена, что я думаю, она может кончить от одного только прикосновения, и то, как она бьется о мою руку, когда я провожу пальцами по ее набухшим внешним складочкам, говорит мне о том, что она очень близка к этому.
— Нет, — стонет Катерина. — О, нет...
— Ты близка к тому, чтобы кончить, не так ли, Катерина? — Я нежно глажу ее складочки, проводя пальцами по скользкой плоти. — Все, что тебе нужно, это чтобы я прикоснулся к твоему клитору. Все, что я сейчас делаю, это еще больше мучаю тебя. Умоляй, и я сделаю это.
Ее киска ощущается под моими пальцами как промокший шелк, голая и мягкая, и я стискиваю зубы, борясь с желанием ворваться в нее здесь и сейчас и взять ее себе. Я хочу почувствовать это влажное тепло, окутывающее меня, лишить ее девственности, показать ей, что она моя, пока она кончает на моем члене, хочет она этого или нет. Я хочу, чтобы она покорилась своим желаниям, но гораздо лучше, если она сделает это под собственной властью.
— Наслаждение так близко, — мягко уговариваю я ее, проводя пальцами по краю ее входа. Она хнычет, подаваясь назад, но этого недостаточно. — Я заставлю тебя кончить так сильно, Катерина. Сильнее, чем ты когда-либо могла себе представить. Только попроси. — Я сдвигаю пальцы вперед и очень легко касаюсь указательным пальцем ее клитора. — Умоляй, и ты сможешь испытать оргазм.
Она всхлипывает, сжимаясь, но мой палец уже исчез.
— Я не собираюсь
