усмотреть выгоду. Много лжи и притворства – с такими творить не получится. Присматриваясь к людям при дворе, не мог вычленить никого, кто мог быть действительно мне полезен. Как и не наблюдал вероятных единомышленников. А без людей, команды, создать что-либо нельзя. В другой жизни вокруг меня обитал целый сонм профессионалов, которым в какой-то момент можно было дать абстрактную цель типа «увеличить ликвидность металлургического завода на десять процентов» и все, придумают, как именно этого добиться и сделают. Возможно, в какой-то степени это и расслабляло, и пропадал хищнический азарт в бизнесе. Тут же все с нуля.
Много думая над своим будущим, планируя, постоянно спотыкался на фамилию Миних. Прогонял эти мысли, но вновь натыкался на личность фельдмаршала. Был бы он не в опале, не было бы и проблем затащить к себе в проекты этого инженера. Но он в Сибири и тетушка, вроде, как и не думает о возвращении Христофора Антоновича, как его звали на русский манер.
Вот же недооцененный человек в истории России. А всего-то был верен присяге. Взять ситуацию с, ныне арестованным малолетним Иваном Антоновичем – за этого ребенка и его именем Миних арестовал Бирона, чтобы герцог не стал мутить воду в пеленках императора-младенца. А после, надеюсь, уже такой истории и не будет, пытался образумить и защитить меня во время катерининского переворота. Не уверен, что Бургард Христоф был великим военачальником, побывал в крымском Бахчисарае, пока это еще не стало мейнстримом, но решающей победы не добился. Может и человек сложный, как описывали его современники. Но это он доводил все дела до нужного результата, это он брался за невыполнимые задания и с честью выполнял их все, прежде всего в области инженерии.
И как я не пытался найти аргументы для разговора с тетушкой, чтобы та позволила вернуть Миниха, как не придумывал комплименты, ничего не выходило. Если Миних честен своей присяге, и жив затворник Иван Антонович… Обиженный фельдмаршал, русский немец может и строить планы по возвращению брауншвейской династии на русский престол, по крайней мере, этого может опасаться Елизавета, патологически страшившаяся переворота.
И в этом ключе я не понимаю, почему жив некоронованный император Иван. Можно заниматься самокопанием, поиском гуманных начал и страха греха детоубийства, но все бессмысленно и не рационально, если из-за этого мальчика разверзнется гражданская война. Да он и Елизавете в некоторых местах сковывает руки и лишает возможностей. Та же сибаритствующая эпикурейская гвардия не обязательная опора трона. Гвардейцы как принесли на своих руках дщерь петрову к трону, так в простыне могут ее оттуда и унести, стоит, к примеру, ужесточить тренировки «лучших» бойцов России, да вино ограничить.
И так со многим. Ну, подстрой ты смерть мальцу, который и так живет хуже смерти, пусть всем станет лучше, пусть его отец Антон Ульрихович со своими дочерями едет в родной Брауншвейг. Нет же, нужно держать взаперти Ивана Антоновича и его семью, отвлекать две роты солдат на их охрану, мучать и девочек и вдовца Антона Брауншвейского. Да что он значит без сына Ивана? Столько судеб ломается, столько оглядок на проводимую Елизаветой политику? Да, обещание не казнить, но что есть это обещание, когда ты ответственна за миллионы жизни и всю Россию! Но этого я тетушке не скажу… Может это страх обрушения всех ветвей Романовых, ведь остался только я и он, Иван. Потому и жив затворник.
На праздновании моего Дня Рождения 12 февраля пришлось выдержать пикантную проверку, уж не знаю, кем организованную. Склоняюсь, к Екатерине, но, она все же кажется еще не сильно искушенной в интригах, тем более в амурных. Может ее матушка поспособствовала, есть вероятность и проверки со стороны Елизаветы Петровны.
- Петр Федорович, Вы скучаете? – подошла ко мне симпатичная особа в лице Матрены Павловны Балк-Полевой. – Такой кавалер и без дамы? Не против моей компании.
Молодая девушка озорно посмотрела на меня, а после быстро отвела взгляд, притворно смущаясь. Этот прием был выполнен топорно и мог вызвать смех. Симпатичная, можно сказать даже красивая девушка, которую я видел еще до болезни лишь мельком, не могла находиться на празднестве, так как не была ни фрейлиной Елизаветы, ни принадлежала к семье из высшего эшелона власти. Но девушка была на балу и стреляла голубыми глазками, вот только нервозность и избыточное волнение выдавали ее неопытность в искусстве флирта.
- Сударыня, я рад, что меня облагодетельствовало своим вниманием столь прекрасное создание, жаль, но позволю себе заметить, что влюблен и это чувство неотвратимо покоряет мое сердце, пребывая в неге фантазий и предвкушая таинство венчания. Екатерина Алексеевна без баталии и единого выстрела привела к покорности мою мужскую сущность, - сказал я и удовлетворенно улыбнулся.
Тогда я сам себе поаплодировал и за высокий, как мне показалось, стиль и за то, что вовремя начал свое признание Екатерине, когда рядом проходила статс-дама Мария Андреевна Румянцева, являющаяся, в том числе и надсмотрщицей моей невесты и статс-дамой императрицы. Пусть передаст слова и Елизавете и Екатерине. Да и то, что я не поддался на флирт Матрены, такой наивный, неумелый, придавало мне некие бонусы в отношениях с будущей женой. А то, что Румянцева «случайно» проходила мимо, снимало всякие сомнения о действительном интересе со стороны Балк. Жаль девочку, ведь в обществе ее попытка флирта вряд ли будет принята без осуждения, тем более, что кроме статс-дамы Румянцевой рядом оказались фрейлины, которые побежали обсуждать такой афронт.
* **
Москва
Апрель-май 1745 г.
В апреле 1745 года двор выехал в Москву, где предполагалось пробыть до лета, может и до Петрова дня. Выезд был приурочен дню коронации Елизаветы Петровны 25 апреля.
Еще до выезда в Первопрестольную, аккурат после моего Дня Рождения, стало известно, что тетушка собирается подарить молодоженам поместье в Люберцах. Ну, может не столько поместье, сколько дворец, но я предполагал использовать этот подарок максимально, в моем понимании, выгодно. В самом начале марта был послан в Москву Тимофей Евреинов, чтобы понять, что там с предполагаемым подарком. Приказчик Ивана Ивановича Шувалова, к которому я обращался через Бернхольца, нашел несколько человек с опытом управления поместьями, строительством и, как это бы сказали в будущем, - ландшафтного дизайна.
Я не хотел заселяться в заброшенное «наследие» Светлейшего князя Меньшикова. То, что дарует императрица,
