— Надеюсь, вы будете держать себя в руках, — с угрозой в голосе промолвил Мейн, обращаясь к Рису, — и ни при каких обстоятельствах не потеряете самообладания.
— Я не желаю слушать кваканье французских лягушатников, — вспылил Рис. — Не смейте отдавать мне приказы!
— Я прощаю вам грубость, объясняя ее тем потрясением, которое вы пережили, внезапно вспомнив, что леди Годуин — ваша жена, — ровным голосом сказал Мейн, — хотя еще совсем недавно вы не придавали этому обстоятельству никакого значения. Однако, как мне кажется, вы слишком поздно спохватились.
С этими словами граф Мейн вышел. Хелен высоко оценила то, с каким достоинством он держался.
— Что ты тут делаешь? — накинулась она на мужа, когда дверь за Мейном закрылась. — Ты же говорил мне…
— Я прекрасно помню, что советовал тебе завести любовника! — взревел Рис, не скрывая своего раздражения. — Но я ни слова не говорил о том, что разрешаю тебе зачать от него ребенка!
— Так ты знаешь о том, что я… — ахнула Хелен и воскликнула с негодованием: — Откуда ты это узнал?
— Твоя приятельница Эсме любезно сообщила мне об этом. Хелен пришла в ярость. Неужели Эсме, самая близкая подруга, которой она всегда доверяла, предала ее?!
— Я приехал сюда, чтобы заявить, что не разрешаю тебе рожать от любовника.
— Не разрешаешь? — прищурившись, переспросила Хелен.
— Не разрешаю! — отрезал Рис. — Ты даже не подумала о том, что ребенок, которого ты родишь, становится моим наследником. А я этого не хочу! Когда я сыграю в ящик, мой титул и состояние унаследует Том, ну, или сын Тома, если таковой появится на свет. Я не желаю, чтобы графом Годуином становился какой-то кукушонок. Это было бы несправедливо!
— Значит, ты явился сюда, чтобы сказать мне об этом? — едва сдерживая слезы, спросила Хелен.
Известие о том, что Эсме оказалась предательницей, сильно расстроило Хелен. Она никак не могла оправиться от потрясения.
— Конечно. — Рис подошел к двери, запер ее и добавил деловым тоном: — Не хочу, чтобы нам помешали. Надеюсь, ты не возражаешь?
— Мне все равно, — рассеянно промолвила Хелен.
Она не понимала, почему Эсме так жестоко поступила с ней, ведь Хелен подошла уже так близко к своей цели. Еще немного и…
Рис сел на кушетку.
— Что ты делаешь? — нахмурившись, с недоумением спросила она.
— Разуваюсь, — ответил он. Хелен открыла рот от изумления.
— Неужели ты хочешь… — пролепетала она.
— Да, — перебил он ее. — Если я правильно понял записку леди Боннингтон, ты приехала на бал, чтобы найти мужчину, от которого ты могла бы зачать ребенка. Думаю, для этой роли я подойду лучше, чем кто-либо другой, тем более я знаю, что соответствую твоему вкусу больше, чем граф Мейн.
Сняв брюки, он отбросил их в сторону.
Глава 10САЛОМЕЯ НАЧИНАЕТ СВОЙ ТАНЕЦ
Лондон, район Степни, постоялый двор «Оловянная кружка»
Преподобный Томас Холланд, которого друзья и прихожане звали просто Томом, не был в Лондоне уже много лет. Приехав в столицу, он заметил, что она почти не изменилась. Город был такой же грязный, многолюдный и полный обездоленных, как и раньше. День был в самом разгаре, но из-за смога солнце светило тускло. Выйдя из дилижанса, Том потянулся, пытаясь размять свое затекшее тело. Он не обращал внимания на царящую вокруг суету, а конюхи тем временем с громким скрежетом и стуком сгружали багаж с крыши почтовой кареты на землю. Пассажиры громко возмущались. Им не нравилось, как обращаются с их вещами, но Тому до этого не было никакого дела, ведь в его багаже были только книги, а они, как известно, не бьются.
Кто-то дернул его сзади за рукав сюртука. Том обернулся.
— Не желаете ли яблок, мистер? — спросила стоявшая перед ним девочка.
Судя по виду, ей было не более пяти лет. На ней был грязный передник, но лицо она умыть не забыла. Яблоки, лежавшие у нее в маленькой корзинке, тоже выглядели чистыми.
— Где твоя мама? — спросил Том, присев перед ней на корточки.
Малышка растерянно заморгала.
— Не хотите ли яблок, мистер? — повторила она.
— С удовольствием. Я куплю у тебя яблоко, но деньги за него отдам твоей маме, хорошо? Сколько оно стоит?
— Два пенса, — ответила девочка и протянула ручонку, чтобы взять у него деньги.
На ее запястье виднелись синяки. Том наконец понял, почему так долго не наведывался в Лондон. Ему было больно смотреть на страдания нищих и обездоленных детей.
— Проклятие… — тихо пробормотал он и снова обратился к ребенку: — Так где же твоя мама, малышка?
Она отвела глаза в сторону, но Том научился общаться с детьми, служа в своем приходе.
— Отведи меня к себе домой, — попросил он, взяв девочку за руку, однако та не двинулась с места.
— Я не хожу по домам с незнакомыми мужчинами, — помолчав, сказала девочка.
— И правильно делаешь, — похвалил ее Том. — Но ведь я зову тебя не в какой-нибудь чужой дом, а прошу проводить туда, где ты живешь. Это разные вещи. Ты это понимаешь?
Девочка на минуту задумалась. У нее было миловидное розовое личико, но глаза смотрели не по-детски серьезно. У Тома сжалось сердце от боли. Как и всегда в таких случаях, его охватило острое чувство сострадания.
— Я не пойду домой, пока не продам все яблоки, — заявила крошка.
Том достал еще четыре пенса. В глазах девочки промелькнуло выражение, похожее на радость. Повернувшись, она зашагала прочь. Сунув три купленных яблока конюху и приказав ему присмотреть за его вещами, Том устремился вслед за ребенком. Девочка и не думала уходить со двора, направившись не в сторону узких улочек, а к черному ходу постоялого двора, который вел на кухню трактира.
— Я же велела тебе не возвращаться, пока ты не продашь все яблоки! — переступив порог, услышал Том резкий раздраженный голос.
Посреди кухни стояла средних лет женщина с красным лицом и хмуро смотрела на девочку сверху вниз.
— Я все продала, — сказала крошка, протягивая женщине деньги. — Это он купил у меня яблоки.
Обернувшись, она показала пальцем на Тома.
Заметив его, женщина переменилась в лице. Том попятился к двери, потому что она вдруг схватила со стола увесистую скалку и стала с угрожающим видом надвигаться на него.
— А ну, вон отсюда! — закричала кухарка. — Нам не нужна ничья помощь. Знаем мы таких проходимцев, как вы! — Она спрятала девочку за свою широкую юбку. — Мэгги никуда с вами не пойдет, ни за какие деньги!
— Я — священник, — сказал Том, расстегнув верхние пуговицы сюртука, чтобы был виден его белый воротничок. — Я просто забеспокоился, увидев, что маленькая девочка гуляет одна без присмотра.
