Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
— Ты предлагаешь мне знакомиться в бассейне? — По голосу Рябчикова нельзя было понять, одобряет он эту идею или не очень. — Еще скажи, что все достоинства и недостатки фигуры сразу можно разглядеть…
— И это тоже. А знакомиться в бассейне не обязательно, можно сделать это за чашечкой кофе. Хотя в бассейне тоже очень удобно. Предложишь, например, поплавать наперегонки или же похвалишь ее стиль…
— Какой стиль?
— Плавания! Мы же о бассейне речь ведем, не так ли?
— Надо бы обдумать эту идею, — после недолгой паузы сказал Рябчиков. — А то ведь если не на работе, то и познакомиться негде. В ночных клубах все больше молодежь тусуется, да и не клубный я человек.
— Есть еще выставки, театры, симпозиумы и конференции, — напомнил Данилов.
— Есть, но фитнес-центр мне представляется более перспективным местом. Как-то я упустил из виду подобные заведения…
— Судя по тому, как скоро ты увлекся темой знакомств в фитнес-клубах, твоя печаль не так уж и велика, — заметил Данилов. — Это радует.
— Это общение с тобой так благотворно на меня действует.
— Тогда можно закрепить эффект — приезжай в гости или давай встретимся где-нибудь на нейтральной территории. — Насчет «нейтральной территории» Данилов добавил, зная стеснительность Рябчикова, а не потому, что сразу же пожалел о приглашении в гости. — Пообщаемся, посмотрим друг на друга. Можно хоть сегодня…
— Я сегодня дежурю, — снова поскучнел Рябчиков. — Освобожусь только завтра к обеду.
— Хорошо тебе дежурить, — позавидовал Данилов. — Посмотрел снимки и спи-отдыхай!
— Снимки! — хмыкнул Рябчиков. — А про скопии ты забыл? Я кручусь как белка в чертовом колесе! Это же скоропомощная туберкулезная больница! Многопрофильная! Здесь сутки за трое считать можно!
— А год — за пять! — рассмеялся Данилов. — Мне можешь не рассказывать, знаю я восьмую туберкулезную, у нас же там фтизиатрия была.
— Ничего ты не знаешь, — серьезно сказал Рябчиков. — Что можно увидеть во время лекций и практических занятий? Только то, что тебе покажут. А что ты делаешь послезавтра?
— Представь себе — дежурю.
— Ладно, давай встретимся завтра, — решил Рябчиков, — а то если отложим на потом, то в этом году так и не встретимся. Я после дежурства все равно днем спать не ложусь, не люблю ломать день и выбиваться из ритма. Так что если тебе будет удобно часа в два, где-нибудь в центре…
— Удобно, — ответил Данилов, — тем более что я и местечко хорошее знаю на Ольховской, недалеко от твоей работы.
«Хорошее местечко», нечто среднее между кафе и рестораном, было знакомо Данилову еще со студенческой поры — здесь несколько раз праздновали удачно сданную сессию. Ничего особенного — самое обычное «европейско-русское» меню от оливье и селедки под шубой до котлет по-киевски и отбивных с соусом бешамель, но уютно, не очень дорого и ни разу никто не отравился. После окончания института Данилов время от времени наведывался сюда, правда, с последнего посещения прошло около двух лет, но Данилов не сомневался, что заведение со столь длинной историей никуда не делось и продолжает работать. А если даже и делось, то по нынешним временам в Москве не приходится долго искать, где бы посидеть за столиком. Или на том же самом месте, или поблизости найдется что-то соответствующее ожиданиям и возможностям. Друг Полянский, возвращаясь с очередного европейского симпозиума, всякий раз ругательски ругал московский общепит снизу и доверху, но Данилов умел находить более-менее приличные места. Главное — четко представлять, что ты хочешь получить, и не зацикливаться на недостижимых идеалах. Ясное дело, что в центре Москвы не удастся отобедать в ресторане за ту же сумму, что, например, в Витебске, но это не означает, что по всей столице кормят дорого и невкусно.
Все сложилось как надо — ресторан стоял на том же месте, с гостеприимно распахнутой благодаря испортившемуся доводчику дверью, возле которой Данилов с Рябчиковым и встретились.
— Как мы подгадали! — обрадовался Рябчиков «синхронному» приходу. — А то я всю дорогу думал, где тебя ждать, если я приду первым.
— За столом, разумеется. Лучше всего вон за тем!
Данилов указал взглядом на угловой столик, уютно отгороженный от других выступом стены, которому не очень умелый декоратор попытался придать вид колонны при помощи декоративной лепнины. Вышло не очень изящно, и не иначе как для отвлечения внимания к выступу приставили пальму в кадке, так что последний столик оказался в своеобразном рукотворном гроте.
— Я буду оливье, салат с ветчиной, жаркое из свинины и минералку с газом, — сказал Рябчиков, бегло пролистав меню. — И сто пятьдесят водки.
Данилов взял салат с ветчиной, котлету по-киевски и клюквенный морс.
Сто пятьдесят грамм водки Рябчиков перелил из графина в фужер и выпил залпом. Поморщился, закусил корочкой хлеба и только после этого принялся за салат с ветчиной, оставив оливье на потом.
— Рудольф, ты делаешь успехи! — похвалил Данилов. — Неужели расставание с Юлией так изменило твои привычки?
— Юлия здесь ни при чем. — Щеки Рябчикова порозовели от выпитого. — Это всего лишь помогает расслабиться после дежурства.
— Неужели тебе так тяжело дежурится?
— Нервно, — уточнил Рябчиков, быстро орудуя вилкой. — В «восьмерке» вообще очень нервно. И дежурить, и работать.
— Хуже, чем в поликлинике?
— Не сравнить! Хотя поначалу мне казалось иначе. — Рябчиков отодвинул от себя опустевшую тарелку и констатировал: — Все! Червячка заморил, душу потешил, теперь можно есть не спеша и наслаждаться общением.
— Ты что, на дежурстве ничего не ешь? — спросил Данилов. — Насколько я помню, аксакалы фтизиатрии первым делом объясняли нам, что в туберкулезную больницу нельзя являться натощак — восприимчивость увеличивается.
— Не надо об аксакалах, умоляю! — Рябчиков в сердцах швырнул вилку и нож на тарелку и провел ребром ладони по горлу. — У меня эти аксакалы вот где сидят! Полная больница аксакалов!
— Да не волнуйся ты так, — успокаивающим тоном сказал Данилов. — Аксакалы везде есть. Они — наша гордость и хранители опыта. У нас в госпитале тоже их хватает, одному — так почти девяносто. Ничего, лекции по гастроэнтерологии читает, и, говорят, неплохо читает. Или у вас какая-то особая ситуация?
— Ситуация у нас аховая, то есть гнилая. — Рябчиков улыбнулся, но улыбка вышла невеселой. — Средний возраст врачей, как я тебе уже говорил, шестьдесят — шестьдесят пять. Казалось бы — все уже не дети, все работают друг с другом давно, не один десяток лет, и оттого обстановка в больнице должна быть спокойной. Какое там! Все — то ли от скуки, то ли по зову души — упоенно грызутся друг с другом! Сплетни, интриги, какие-то старые счеты. Кто кому в тысяча девятьсот девяносто первом году чего-то не уступил, кто кому в девяносто втором году чего-то там сказал. Любая мелочь может стать поводом для скандала! На прошлой неделе заведующая инфекционным отделением прямо на пятиминутке поцапалась с заведующей лабораторией, да так, что чуть водой разливать не пришлось, из-за места в зале! «Чего это вы сюда уселись, Марина Георгиевна, вы же знаете, что это мое место?» — «На нем не написано!» — «Ну, вам это вообще свойственно на чужое зариться!» — «Что вы имеете в виду, Ксения Валерьевна?» — И понеслось…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
