— стоит царевич на своем, да и все тут. Подумала-подумала царица: девушка ведь послушная, и умница-разумница, и сердечная, и работящая. И дала свое согласие. Оставалось только царя уговорить, чтобы и он выбор сына благословил. Ну, здесь-то все как по маслу пошло! Оба, — и царица-мать и царевич, — упали перед ним на колени, и так ту девушку расхвалили, что царь согласился. Обручили они сына с царицыной любимицей и назначили день, когда свадьбе быть.
Вот и стали царь с царицей гостей на свадьбу сзывать, а невеста их просит, чтобы одного из соседних царей непременно на свадьбу позвать, а почему и кем ей тот царь приходится, никому не сказала.
Свекры ее желание исполнили, позвали на свадьбу и того царя.
Ко дню свадьбы понаехало гостей видимо-невидимо. Пошло веселье и, уж как принято на царской свадьбе, продолжалось целые сутки напролет.
А ввечеру стали они пир пировать, гостей угощать. Столы под яствами так и ломятся! Мед, вино, пиво рекой текут, пироги какие хочешь, сластей сколько угодно. И все такое вкусное — пальчики оближешь!
Невеста, вишь, сама все к свадьбе готовила, сама поварам наказывала, какие яства к пиру готовить, и те же блюда для своего гостя своими руками сготовила. А потом позвала верного старого слугу и строго-настрого ему наказала тому гостю, царю, которого ее свекор по ее просьбе на свадьбу позвал, только те кушанья подавать, что она сама наварила, и чтобы, упаси боже, как-нибудь кому другому те блюда не подал, — другой, мол, от них и помереть может!
И верный слуга ее наказ свято выполнил. Сели гости за свадебный стол, едят да похваливают, медом, пивом яства запивают. А тот царь — отец невесты — тоже ест, да не очень.
Он, как вошел, на невесту все поглядывал, что-то ему сердце подсказывало. Только он, хоть и видел, что невеста на его младшую дочь смахивает, а своим глазам не верил. Да и как бы его дочь могла за царского сына замуж выходить? Ничего он не понимал, а спросить у других не решался. Горе и тяжелый труд так бедную девушку изменили, что ее и родной отец не признал.
Сидит гость, кругом оглядывается, видит, все другие гости с охотой едят, а ему от той еды с души воротит. Он бы и рад со всеми веселиться, питьем и яствами насладиться, только какой кусок в рот ни положит, он ему в горло не идет, — так слуга полные тарелки и уносит.
Дивится царь: как это все за столом за обе щеки уписывают, а он в еде никакого вкуса не находит и двух кусков подряд проглотить не может?
Наконец собрался с духом и спрашивает своего соседа справа, нравится ли ему еда, а тот отвечает:
— Я таких отличных яств отродясь не едал!
Тогда попросил гость разрешения еду из тарелки соседа отведать. Попробовал, — вкусно! Так вкусно, что у него слюнки потекли. Голод-то не тетка! Взялся он опять за еду, да как тут есть то, что ему подают?! Возьмет когда — никогда в рот кусок так только, чтобы соседи не смеялись. Терпел царь, терпел и, наконец, не помня себя от обиды, встает и говорит царю-свекру громким голосом:
— Для чего ты меня, царь, на свадьбу звал? Чтобы надо мною насмеяться?!
— Полно-те, гость дорогой! Да как тебе на ум такая мысль взбрела?! Все видят, я здесь гостей без различия чествую, ото всей души подчую…
— Ты уж мне этого, царь, не говори! Вон блюда, что другим гостям подают, какие вкусные! А что мне дают, — с души воротит.
Распалился гневом царь-свекор, приказал поваров позвать: пусть-де ответ держат, а он виновных лютой смертью казнит.
А вы ведь знаете, как дело было: сама невеста для отца все блюда без соли, с медом да с сахаром сготовила. И в солонке-то перед ним не соль, а толченый сахар на столе стоял. Напрасно бедняга еду солил, — только слаще еда становилась.
Встает тут невеста из-за стола и говорит царю-свекру:
— Батюшка-свекор, это я для гостя еду сготовила. И вот почему: гость этот — мой родной батюшка. Нас у него три дочери, три сестры. Вот как-то раз он нас спрашивает, как мы его любим. Старшая моя сестра сказала, как мед. Средняя — как сахар. А я ему ответила, что люблю его, как холь в еде. Я так думала — больше и любить нельзя! А батюшка мой на меня разгневался, прогнал с глаз долой. Вот теперь я отцу доказала что без меда — без сахара человек прожить может, а без соли — нет. Я ему все яства без соли сготовила. Пусть твой царский ум нас с ним рассудит: кто прав, а кто виноват.
Тут все гости в один голос порешили, что напрасно царь на дочку разгневался, девушку из родного дома прогнал. Покаялся царь — он, мол. дочери ценить не умел. Стал со слезами у нее прошения просить. А невеста отцу руку поцеловала, просила и ей простить, коли чем его огорчила.
Тут пошло такое веселье, что весть о нем далеко по свету прошла.
Отец невесты веселился, да не больно. Зато свекор от всей души радовался и гордился такой невесткой, и мудрой, и трудолюбивой.
И я на той свадьбе был, ел-пировал, мед-пиво попивал. По усам текло, да в рот не попало. Всем-то подносили ковшом, а мне решетом!
Вот и сказке конец, всему делу венец.
УМНЫЙ ПАСТУХ
Было это давным-давно. С тех пор немало воды утекло. В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жили-были царь с царицей. И были они оба молоды, собой прекрасны и к людям милостивы. А и как же они друг друга любили! Одно у них горе было, — не дал им бог детей. Чего только царица ни делала, каких только зелий она ни пила — ничего не помогало.
Вот как-то вечером легли царь с царицей почивать и заснули крепким сном. Только-только уснули, может, самую малость поспали, а царица как прянет во сне, как закричит!
Пробудился царь, спрашивает:
— Что с тобой, царица? Чего ты так испугалась?
— Да вот привиделся мне сон, такой прекрасный и страшный! Хочешь я тебе его расскажу? — Снится это мне, будто я в прекрасном саду. Я такого сада наяву не Видывала. Деревья в нем тенистые да высокие, все одно
