мне, как я совершенно перестал чувствовать кожу в месте соприкосновения с ними и вокруг, будто мне вкололи местное обезболивающее. Более того, мысли о пиявках всё время вылетали из головы, я словно не мог сконцентрироваться на этой теме. А поскольку благодаря фиксации я вынужденно любовался деревянным потолком, то раз двадцать забывал о цели всего этого сомнительного мероприятия.
Так. Пиявки. Какие пиявки? Черные такие. Но почему я думаю о них и хочу их съесть? Странно. Я хочу их съесть, потому что они жрут меня! Не очень логично, и вообще непонятно, о каких пиявках речь?
Продолжая путаться в мыслях, я с огромным трудом понял, что не ощущаю пиявок, потому что они сделали мою кожу нечувствительной, возможно, с помощью своей слизи. И мысли о них исчезают из головы отнюдь не случайно. Судя по всему, мерзкие твари скрывают своё присутствие не только физически, но и ментально!
Только поняв, в чём именно состоит проблема, я смог с этим более или менее успешно бороться. Ощущение было такое, словно мысли пробивались сквозь густой, тягучий туман.
— Могли бы предупредить, что они воздействуют на разум! — раздраженно сказал я.
— Ого, — удивился Макаров. — Ты понял это на удивление быстро.
— Что понял? — переспросил я.
— О, это будет весело, — расхохотался Хухлик.
Так, пиявки. Они заставляют забыть о своем существовании, чтобы спокойно выпить жертву. Боль они тоже скрывают. И мой так называемый «учитель» наверняка не просто так связал меня, не позволяя видеть этих мерзких существ. Очевидно, мне нужно научиться как-то противостоять их воздействию.
Раз за разом я собирал мысли в кулак, чтобы сконцентрироваться на пиявках, и каждый раз они вновь сбивали меня с толку. Каким образом я должен был в такой ситуации почувствовать собственную душу, мне было решительно непонятно.
— Как думаешь, сколько времени потребуется крошке Ро, чтобы понять, что такие низкие формы жизни не могут владеть полноценной телепатией и влиять на мысли человека? — тихо спросил Хухлик старика. — К тому же обезболить кожу слизью через одежду довольно проблематично, а значит, чувствительность пропадает по иной причине.
— Понять мало, нужно еще воспользоваться этой информацией. — Макаров держал на ладони еще одну пиявку и гладил с таким удовольствием, словно это был пушистый котёнок, а не мерзотнейшая тварь из Ада. — Да, малышка?
Надо же, они все-таки решили мне помочь. Если пиявки воздействуют не на мозг и не на тело, то остается только какая-то внутренняя энергетика или та же многострадальная душа. Поскольку меня обучают именно управлению силой души, то нетрудно догадаться, каким именно образом пиявки заставляют забыть о своём существовании.
Это напоминало старый анекдот: «Душа есть? А если найду?». Вот я и искал. По ощущениям это было похоже на попытку подвигать ушами: ищешь мышцы, которых не чувствуешь. Даже с икс-телами в крови всё было куда понятнее, где кровь, там и они, а вот душа где? Как её ощутить, и тем более защитить? В какой части тела она находится? Конечно, мне действительно важно научиться чувствовать энергию души, но способ обучения старик всё равно выбрал слишком садистский. К тому же спустя минут пятнадцать Макаров и Хухлик внаглую сели пить чай, с любопытством наблюдая за моими потугами, а я честно пытался ощутить «то — не знаю, что».
Я потратил очень много времени, возможно, час или полтора, но так ничего и не нащупал, когда Макаров снял с меня растолстевших пиявок и без тени брезгливости раздавил. Возможно, это самовнушение, но после их смерти я почувствовал себя более «целостным» что ли. Похоже, высосанные пиявками частицы души действительно вернулись ко мне после их смерти, и мне даже не пришлось есть то, что от них осталось.
— У нас почти двое суток впереди, — напомнил Макаров, беря из ведра товарок только что раздавленных пиявок. — А этих малышек в болоте — десятки тысяч, я их уже несколько лет выращиваю. Так что имей ввиду, что кормить ты их будешь до самого конца своей жизни или пока не научишься от них защищаться.
— А вы не боитесь, что Садако найдет меня здесь?
— Не найдет, этот домик неплохо защищен, я здесь в своё время от службы островной безопасности прятался. — Старик помахал перед моим лицом пиявками. — Хотя, через двое суток проклятие всё равно приведет её сюда, так что не надейся спрятаться. Твой единственный шанс выжить — научиться бороться с подобными ей. Я бы на твоём месте вообще расцеловал этих милашек за то, что они помогают в твоих тренировках. Не существует способа лучше и быстрее, чтобы научить чувствовать духовную энергию, чем их поцелуи.
Разумеется, я пытался возмущаться, но ровно до того момента, пока у меня на груди не оказались следующие склизкие твари. Когда тебя откровенно жрут, уже как-то не до болтовни, хочется сделать всё, чтобы сохранить собственное здоровье. И я честно пробовал сконцентрироваться на внутренних ощущениях. Спасибо сестренке Нике, что когда-то она пыталась научить меня медитации. Тогда получилось не очень, но именно в этой странной ситуации её наставления действительно помогли. Одни пиявки сменялись другими, и со временем я уже мог практически полностью исключить их воздействие на свою память. Я даже чувствовал места, к которым присосались пиявки, не кожей, а каким-то другим чувством. Если ощущение икс-тел в крови — это условно шестое чувство, то душа получалась седьмым?
— Сколько говоришь пиявок тебя жрут сейчас? — хитро спросил Макаров.
— Четыре, — с содроганием ответил я.
— Неплохо, уже что-то начал чувствовать, — похвалил он. — Когда Садако начнет тебя жрать, ты, по крайней мере, будешь знать, через какое именно место. Теперь оставим только одну пиявку. Попытайся от неё защититься.
Часов у меня перед глазами не было, но ощущалось, будто я провел на полу полдня, это как минимум. Только после того, как в ведре закончились пиявки, Макаров меня отпустил. Чувствовал я себя после экзекуции на удивление неплохо, даже сломанные пальцы перестали приносить дискомфорт, зато голод был такой, словно я не ел сутки. Макаров и Хухлик выгнали меня на улицу подышать свежим воздухом и размяться, а затем мы очень сытно пообедали блинчиками с грибами, и вновь вернулись к обучению. На этот раз меня уже не фиксировали, любезно разрешив сидеть за столом. До самого позднего вечера я пытался защитить свою душу от пиявок, но получалось так себе. А ведь они еще и кровь из меня выкачивали понемногу, оставляя на коже едва заметные красные точки. Подозреваю, что будь в доме хоть одно зеркало, я бы увидел в нём сильно похудевшую от
