он тянет мою нижнюю губу зубами, уговаривая мой язык поддаться. Его руки держат мои волосы, а мои — его бицепсы.
Поцелуй получается требовательным, пока он обладает моим ртом. Его мышцы напрягаются под моими ладонями. Я сражаюсь за то, чтобы продолжить стоять на носочках, но его опытный рот, делает мои ноги совершенно бесполезными. Я скольжу вниз, полностью вставая на стопы, моя грудь в этот момент скользит по его груди. Он отпускает свою хватку на моих волосах и подхватывает меня под задницу руками, притягивая обратно к себе.
Боже мой, это ощущается так хорошо.
Кажется, с большим усилием он прекращает поцелуй, нежно покусывая и пробуя мою нижнюю губу. Его руки сжимают меня, прежде чем скользнуть вверх и остаться на моей пояснице. Он наклоняется и в последний раз целует меня в шею, а затем смотрит мне в глаза.
Удивительно. В этот момент, после этого поцелуя, он больше не Джона «Убийца» Слейд, знаменитый плохиш. Сейчас, он просто Джона.
— Не беспокойся о сегодняшнем вечере, — он говорит эти слова так, будто я могу быть для него больше, чем просто интрижка на ночь. — Я бы никогда не подтолкнул тебя дальше, чем ты готова зайти.
У меня скручивает живот от страха.
Он и понятия не имеет.
Глава 8
Джона
После разговора с Рэйвен в ванной, у меня появилась лишь одна цель — выставить этих людей из моего дома. Быстро. Чувствуя ее вкус на своих губах, я сообщаю ребятам, что вечеринка окончена.
Только начало одиннадцатого, когда я машу последнему из моих друзей. Я смотрю с крыльца, как Рэйвен прощается с Евой. Свет внутреннего дворика, освещает ее лицо, когда она сильно смеется над чем-то, что, должно быть, сказала Ева.
Черт, она великолепна.
Всегда знал, что она прекрасна, но разделив с ней этот момент в ванной, пока ее тело дрожало в моих руках, пока она издавала хриплые стоны, а ее щеки краснели. Идеально.
И тот поцелуй. Мне никогда не был важен поцелуй. Но сладкие губы Рэйвен, которые так робко двигались вначале, а затем стали двигаться так ненасытно и требовательно — еще несколько минут, и я, наверное, кончил бы в свои шорты как подросток.
Она подходит ко мне, с перекинутым через одно плечо рюкзаком, пока задние фары машины Евы исчезают на подъездной дорожке.
— Иди сюда.
Я откидываю ее волосы в сторону и наклоняясь. Прежде чем я успеваю сделать задуманное, она наклоняет голову, подставляя свою шею.
Чертово совершенство.
Я стону от того, что вижу: крылья черного дрозда выглядывают у основания ее шеи. Сначала я быстро прижимаюсь губами, а потом пробую ее нежную плоть. Она низко стонет и прислоняется ко мне.
— Мне нравится твоя татуировка.
Мой голос у ее шеи, заставляет ее дрожать.
— Мне твоя тоже нравится.
Я заставляю себя отступить на шаг.
— Все в порядке с твоей подругой?
— Да, она счастлива, что я остаюсь здесь. Она ненавидит мое жилье, и думает, что там небезопасно.
Она теребит изношенный ремешок своего рюкзака.
— Почему твое жилье небезопасное?
Она смотрит на меня и закатывает глаза.
— Я живу в однокомнатной квартире.
Ладно. Звучит не так плохо.
— Где?
Она делает длинный выдох, в котором звучит поражение.
— Прямо у гаража.
Она переступает с одной ноги на другую, и я знаю, что она что-то скрывает. Я наклоняю голову и жду. Ее глаза щурятся.
Правильно, милая. Я так просто не отстану.
— Ну, на самом деле…
— Я слушаю.
— Я живу над гаражом.
Она вновь начинает теребить ремешок рюкзака.
Нет. Я, должно быть, услышал, что-то неправильно.
— Ты живешь над гаражом Гая?
Она кивает.
Волна тревоги поднимается по моему телу.
— Рэйвен, там нет ничего, кроме складов и бродяг. Там нет приличного человека в радиусе десяти миль, в нерабочее время.
Думать о том, что она одна ночью в этой части города, заставляет мои мышцы напрячься. Мой разум представляет себе все то, что может случиться с невинной девушкой, в той части города в нерабочее время. Переулок за гаражом — это гниющее место для преступлений. Там, наверное, скрываются в тени всякие куски дерьма и подонки. Я никогда не смогу уснуть, зная, что она там одна.
Нет.
— Отныне, ты остаешься здесь, со мной, — выпаливаю я.
Ее глаза вспыхивают в шоке, а губы раскрываются.
Только что я зашел слишком далеко.
— Что ты сказал?
Ее голос едва похож на шепот.
Я провожу руками по волосам, пытаясь выяснить, какого черта творится в моей голове. Мне трудно поверить в собственные слова.
Я серьезно попросил ее переехать ко мне?
Я хочу эту девушку больше, чем хотел любую другую. Бессмысленно это отрицать. Защитный инстинкт просыпается в моей груди, и что-то, чего я никогда не чувствовал к любой другой женщине, кроме мамы и сестры.
— Ты слышала меня.
— Джона, я не буду оставаться с тобой каждую ночь. Это абсурд. Ты едва знаешь меня. Я имею в виду…
Она изучает меня, и я не могу не думать о том, как ее смущенное и шокированное выражение добавляет миловидности ее и без того великолепному лицу.
— Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, а я не могу это обеспечить, если ты не со мной, — я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Это ощущается правильным. Нет неловкости, о которой я думал. — Кроме того, ты работаешь с Импалой в основном по утрам. Это сэкономит деньги на бензин.
Это преувеличение, но я в отчаянии — тоже новое ощущение для меня.
— Это очень мило с твоей стороны, но я не могу, — ее голос смягчается, и она кладет руки на бедра. — Мне надо кормить Дога. (прим. ред. dog с англ. собака)
Это интересно.
Не могу вспомнить ни одной одинокой девушки, которая бы спорила со мной насчет предложения спать в моей постели.
И она сказала, что у нее есть собака?
— Дога?
— Да, Дога.
Ее плечи расправляются, и она поднимает подбородок.
Она думает, что кормление ее собаки может препятствовать мне?
Ей нужно узнать меня получше, и именно это я планирую делать после того, как разговор закончится.
— Привези свою собаку.
Я пожимаю плечами.
— Привезти мою… но… у меня нет собаки.
На ее лбу появляется складочка, между бровями, и я борюсь с желанием поцелуем разгладить кожу.
Черт, она действительно милая.
— Ты сказала, что должна кормить собаку.
— Правильно, Дог. Мой кот. Ну, не мой кот. Кот, который живет в переулке.
Я закусываю губу
