Я не был уверен в том, что понимаю, о чём говорит Холмс, однако ответил:
— Если всё так, как вы говорите, старина, тогда вы — лучший из всех этих избранных.
Подъезжая к церкви, мы увидели, как по улице идёт Дженнингс в компании другого констебля. Со всей очевидностью было ясно, что оба они возвращаются в полицейское управление. Холмс немедленно приказал остановить экипаж. Выскочив из кэба, он сунул извозчику деньги и прокричал:
— Любезный, как можно быстрее доставьте этих полицейских в Скотленд-Ярд! — Повернувшись к Дженнингсу, он велел: — Передайте инспектору Хопкинсу, что я жду его у церкви. Пусть немедленно едет сюда. Так ему и скажите: «Шерлок Холмс считает, что в убийстве обвиняют невинного человека».
Дженнингс взял под козырёк:
— Слушаюсь, мистер Холмс, всё сделаю. За мной, Смит! — С этими словами оба констебля забрались в экипаж, и он скрылся из виду.
Мы с Холмсом поспешили к церкви. Остановившись у ворот, мой друг замер и, задрав голову, воззрился на башню.
— Сходится, — прошептал он, — всё сходится.
Затем, резко повернувшись ко мне, Холмс произнёс:
— Если бы здешние прихожане жертвовали на ремонт крыши больше денег, сейчас Саймон был бы на свободе.
— Прошу прощения Холмс, но вы меня окончательно запутали. Я совершенно не понимаю, о чём вы говорите.
— Бедный Уотсон, — ласково улыбнулся мне Холмс. — Когда я рассуждал о ваших добродетелях, я совсем забыл упомянуть о вашем стоическом терпении. Подождите ещё чуть-чуть, и я уверен, что смогу ответить на все ваши вопросы.
Он медленно пошёл по тропинке, внимательно посматривая по сторонам на землю.
— Эврика! — неожиданно вскричал Холмс и нагнулся, чтобы поднять присыпанный порошей предмет. — Глядите, Уотсон! — воскликнул он. — Вот вам и орудие убийства!
Мой друг быстро стряхнул со странного предмета снег. Им оказалась большая сосулька.
— Хотите сказать, что Сомса убила сосулька? — недоверчиво спросил я.
— Я в этом нисколько не сомневаюсь, Уотсон. — Холмс ткнул пальцем в башню и сказал: — Взгляните на горгулий и скажите, что вы видите.
Я поднял взгляд и ахнул:
— Святые Небеса! С каждой из них свисает по здоровенной сосульке. С каждой, кроме той, что ближе всего к нам.
— Совершенно верно, Уотсон. В этом нет ничего удивительного, поскольку недостающую сосульку я сейчас держу в руках. Помните, я сказал, что даже стальная цепь рвётся под действием собственного веса, если она достаточно большой длины? Врать не буду, я не знаю предела прочности льда, однако мне представляется очевидным, что эта сосулька обломилась от собственной тяжести и упала вниз. Сорвавшись с башни, она покатилась по крыше корпуса церкви. Видите след на снегу? Бьюсь об заклад, угол ската крыши составляет ровно тридцать два градуса. Потом, свалившись с крыши, она вонзилась в спину алтарника.
Холмс повертел сосульку в руке:
— На мой взгляд, она весит больше килограмма. К вашему сведению, Уотсон, сила является произведением массы и ускорения. Сила удара, когда сосулька сорвалась с крыши, оказалась вполне достаточной, чтобы убить Сомса наповал, раздробив ему позвоночник.
От восхищения великим детективом у меня перехватило дыхание.
— Холмс, у меня буквально нет слов! Мне остаётся лишь повторить, что ваша способность к дедукции дана вам свыше.
— Так что вашу племянницу Анну ждут хорошие новости, — довольно улыбнулся Холмс.
— Спасибо, Холмс! — Я с жаром пожал его руку.
— Рад был помочь, старина, — кивнул он.
— Знаете, Холмс, кое-чего я до сих пор не понимаю, — немного помолчав, признался я.
— Спрашивайте, Уотсон, я с радостью вам всё объясню. Заодно убьём время, пока ждём Хопкинса.
— При чём здесь пожертвования на ремонт крыши?
— Если бы в церкви вовремя заменили кровельные желоба, Сомс остался бы жив. Сосулька, скатившись по крыше, попала бы в жёлоб и закончила там свой путь, — рассмеявшись, пояснил Холмс.
— Ну конечно! Как же я сам не догадался?
— Ещё вопросы?
— Почему ни инспектор, ни Батлер не нашли сосульку?
— Всё просто: они её не искали. Они искали стилет. Мне удалось обнаружить сосульку исключительно потому, что я изначально знал, что мне нужно.
— А почему сосулька лежала на некотором удалении от тела, а не сразу подле него?
— Уотсон, — покачал головой Холмс, — попытайтесь ещё раз представить, что здесь произошло. Сосулька падает с башни, ударяется о крышу. Скорее всего у неё откалывается кончик. Потом она стремительно катится вниз, срывается и вонзается в спину алтарника. Он падает на землю и умирает. Теперь сосулька находится под углом примерно шестьдесят градусов к вертикали. Та часть сосульки, что находится в ране, тает под воздействием тепла тела, а большая её часть отламывается и катится вниз по тропинке, идущей под уклон. Поскольку сосулька сужается к концу, она катится по дуге и в итоге останавливается у самого края тропинки, где я её и нахожу.
— Блестяще, Холмс, просто блестяще.
— Ничего особенного, Уотсон, — протестующе махнул рукой Холмс. — Я мог бы догадаться об этом раньше. Беда заключалась в том, что я настолько был занят отпечатками ботинок, оставленными на снегу, что даже не удосужился задрать голову и посмотреть наверх. В результате моей оплошности чуть не повесили невинного человека.
Через некоторое время у церкви остановился экипаж, из которого вышел инспектор Хопкинс.
— Что случилось, мистер Холмс? — спросил он, направляясь к нам по тропинке. — Дженнингс сказал мне, что у вас появился новый подозреваемый.
— Можно сказать и так, — улыбнулся Холмс. — Как выяснилось. Саймон был совершенно прав, утверждая, что подонка покарал сам Господь Бог.
— Что вы имеете в виду?
Холмс протянул инспектору сосульку, которую всё ещё сжимал в затянутой перчаткой руке:
— Вот вам орудие убийства. А поскольку на всё есть первопричина, теперь вы знаете, кто убил Арнольда Сомса.
— Вы что, мистер Холмс, шутить изволите?
— Я более чем серьёзен, инспектор. — Холмс изложил полицейскому череду невероятных событий, которая в итоге привела к смерти алтарника, закончив фразой: — Ну, а если вам мало доказательств, извольте взглянуть на кончик сосульки. Он всё ещё красный от крови Сомса!
Хопкинс склонился в лёгком поклоне:
— Позвольте мне выразить своё восхищение, мистер Холмс. С вашими выводами невозможно спорить. Я с радостью освобожу Саймона, хоть тем самым и выставлю себя последним болваном. Он славный парень, это сразу видно. — Хопкинс облепил сосульку снегом и завернул её в шарф, который предварительно с себя снял. — Я забираю её с собой в Скотленд-Ярд как улику, — пояснил он. — Глубочайше признателен вам, мистер Холмс. Благодаря вашему вмешательству мы сможем предотвратить чудовищную ошибку. Не желаете поехать со мной и лично порадовать приятными новостями Саймона?
