class="p1">— Да, зверь как зверь. — Щукарь нахмурился и отмахнулся, но потом продолжил — Что-то типа рыси, только большой, клыки и когти длиннее чем у льва африканского, да шерсть чёрная с зелёным отливом. А вот то что с этой кошкой потом стало, это и есть самая хреновая часть рассказа. Как только шерсть со зверюги облезла, а само тело изломалось и сильно поменялось, на месте обнаружилась пробитая пулями голая девчонка, да не простая, а та которую я лично, всю её недолгую жизнь, хорошо знал.
— Оборотнем она была — прошептал Шпала и я увидел, как его взгляд невольно упал на двустволку, лежавшую на дровах, рядом со мной.
— Да конечно, оборотнем. Ещё чего — возмутился Щукарь и грозно зыркнул на парня. — Много ты сопля сам видел, тех оборотней?
— Я сам не видел, но Коля Косой с пьяна однажды растрепал, что в нашем краю их целая стая обитает и он лично с их старшей сукой виделся и договорился, чтобы её кобели обернувшиеся, значится старателей в тайге не трогали и краями с нами мирно расходились. Да Косой из-за этого нам даже в волков запретил стрелять и позволял их только холостыми отгонять — шёпотом поделился Шпала и я сделал в своем сознании ещё одну зарубку, позволяющую оценить местные расклады.
— Большая, чёрная пантера, на волков совсем не похожа. Я с волколаками встречался, это явно что-то другое — вывел я.
— Это лейтенант точно другое. Та тварь что здесь поселилась, использует совсем молодых девок, для своей трансформы, а не живёт в них как обычный приживалец. В результате девки в лес уходят и в них тварь вселяется и лютует. Они потом обычной жизнью живут и конечно кое-что помнят, но об этом кому-то сказать боятся. Мне ли этого не знать, ибо та девчонка, которую Фёдор с сынами завалил, моей родной племянницей была. Так вот, она девка добрая была и глядя на неё никто не подумал бы никогда, что она такое по ночам творить может. А ещё я могу точно сказать, что её тогда не одну бесплотная, потусторонняя тварь так использовала.
— Получается сама тварь не исчезла и потом себя снова проявила — констатировал я.
— Да проявила падлюка. Люди продолжили бесследно пропадать в этом месте, но редко, только летом и не чаще одного мужика или парня в год. Детей малых и баб она и вовсе никогда не трогала. Я со своей роднёй тварь периодически искал, но так ничего кроме редкого следа не находил. Девок из местных пытался вычислить, но и это всё напрасно. Начальство же шум не поднимало, до тех пор, пока тварь не проявила себя совсем по-другому.
— Это как?
— Бабка Матрёна назвала это второй ипостасью. Это началось через четырнадцать лет, после убийства первой твари. Никто не ожидал, когда огромная чёрная кошка, посреди бела дня, на шабашников напала, которым лесхоз делянку для вырубки леса выделил. Тогда из тайги три трупа вывезли. Я узнал всё и на Тринадцатый километр успел на подводе домчать и сразу осмотрел разорванных мужиков. А потом и с оставшимися в живых, пришлыми шабашниками, в больничке мальца пообщался. Так вот некоторые признаки по твари совпадали, а вот другие совсем мимо кассы прошлись.
— Павел Лукич, а что в милиции сказали? Эксперты осматривали?
— Эксперты — недовольно проворчал дед Щукарь. — Я не знаю, может и осматривали, но вот только уже через месяц всё снова списали на диких зверей, а участковый с охотниками, по проверенной схеме, свезли в райцентр застреленного медведя.
— А ты сам что увидел необычного?
— А я по ранам понял, что тварь стала в полтора раза меньше, да и почувствовал, что что-то изменилось. Бабка Матрёна тогда предрекла, что большая кровь грядёт.
— Да, дед Щукарь, эту кровь даже я помню, хоть и совсем мальцом был — снова подал голос Шпала. — Люди по одному и пачками пропадали, а иной раз тварь и вовсе раздваивалась и в двух разных местах нападала. А уж чтобы ходить сюда за паровоз, так все местные и вовсе думать забыли. Меня мамка с батькой на улицу не пущала, а когда тварь нашего агронома прямо на краю мазутного болота задрала, так мать меня и вовсе на сороковой километр к двоюродной бабке жить отправила.
— Было дело, весь конец лета тварь лютовала, но самое страшное следующим началось. Почти каждую неделю трупы находили и люди пропадали. От моего соседа, Петьки тракториста, одна фуфайка осталась, от шофера который с фермы молоко возил, штаны и ботинки, а от молодого лесничего так и вовсе только ружьё и фуражку нашли.
— Павел Лукич, а ты чем таким важным тогда занимался? Почему не вмешивался? — не понял я.
— Да, всё так, как ты и говоришь — неожиданно подтвердил дед Щукарь. — Видишь ли лейтенант, так уж совпало, что именно тем летом, из старых, взорванных шахт разная пакость полезла потусторонняя, так что мне с отцом Севы, с братом и племянниками, пришлось на прииске безвылазно пропадать, да тайгу окрестную чистить, от всякой мерзости.
— Ясно, а другие понимающие, что? Ну к примеру тот Фёдор, что первый раз тварь убил?
— Федор, в том бою руку потерял и одного из сыновей едва не лишился, да и осунулся он, так что вместо тайги, все больше в свой сарай, к самогонному аппарату в гости ходил. Конечно, когда по лесам солдатиков и милицию пол лета зазря батальонами гоняли, вот начальство и к нему и обратилось. Деньги большие собрали и предложили. Новыми, почитай семь тысяч рублей выходило.
— И как он, пошел?
— Поначалу отказался, а потом его сыны уговорили.
— И как, у них получилось тварь убить?
— Поначалу нет. Старая схема не сработала, потому что сыны егеря сильно выросли и заматерели. Так что для приманки Фёдору пришлось отделение солдатиков взять с собой со старшим сержантом сверчком. Так вот солдатики были выбраны не простые, трое из четверых была из тех, кто девок ещё не разу не пользовал как мужик. Короче совсем как наш Шпала.
Услышав откровенное признание деда Щукаря, Шпала внезапно понял зачем он здесь и открыв рот от удивления, снова начал затравлено озираться.
— Да ты парень раньше времени не ссы. Так быстро нынешняя тварь на тебя не среагирует. Я её сегодня если и жду, то только разве что к утру — уверенно заявил, безжалостный Щукарь. — К тому же наш лейтенант свою тень по периметру без конца гоняет, и она если что, о появлении чужой бестии обязательно загодя ему сообщит.
— Ну и как потом у Федора с сынами сладилось? — спросил я, желая побыстрее узнать развязку истории.
— Сладилось, но не так как он сам думал — на них напали сразу пять тварей. Каждая кошка меньше прежней, но от этого не менее опасна была. Бой Фёдор дал им снова на большом хуторе, но в этот раз всё получилось по-другому. Когда двоих попавших в ловушку тварей, завалили рогатинами его сыны, а третью подстрелили Фёдор с солдатиками, из тайги ещё три большие и одна малая кошки выскочили, и всё началось по новой.
— Представляю себе, что тут творилось — проговорил я, невольно вспомнив как отбивался от волколаков.
— Об этом мало кто может рассказать, ведь после того боя, на месте нашли три убитые твари поменьше и одну большую. Сам Федор тогда вроде как погиб, как и его старший сын. Солдат же только единственный выжил.
— Значит их тогда не всех перебили. И куда же тогда остальные делись? Ведь две большие и три малые ушли, и получается остались подранками.
— А остальных уже я, со своими родичами, да с тогдашним участковым вычислял и вылавливал.
— Это как?
— Да всё просто. Три молодые девки и одна баба, после смерти снова человеческий облик обрели и их узнали. Старшая баба, в лесхозе учётчицей работала. А две её дочки близняшки, ещё школьницы, рядом лежали. По третьей мёртвой девчонке, вычислили её мать, которая подранком ушла и с собой вторую дочку раненую утащила. Оказалось, что это доярка местная с колхозной фермы. Я её хорошо знал, и опять подобного не ожидал. Её мёртвую, дома муж обнаружил, а раненую дочку удалось в райцентр отвезти, там прооперировать и спасти.
— Это шестеро, а где ещё трое? — просил я, ещё раз пересчитав вех особ женского пола, напавших на засаду.
— Ещё одну бабу с дочкой, через пару дней, я сам вычислил, когда с участковым проверил всех, кто не вышел в понедельник на работу. Оказалась она директором сельского клуба работала.
