И сам он на фронте. Только бы жив остался…
— Любишь ты его, Марианка?
— Люблю, Дунечка. Очень люблю.
— А как его звать?
— Роман.
— Хорошее имя…
Со двора послышалось гудение мотора, засигналила машина.
— Неужели уезжают или приехал еще кто? — встревожилась Дуня, — пойду погляжу. На меня они меньше обращают внимания, а за тебя — боюсь…
— Затащили будку под старую орешню, устраиваются, наверно, надолго, — сообщила Дуня, возвращаясь с ведром в руке.
«Значит, готовятся к наступлению, — решила Мариана. — Надо обязательно связаться с центром».
Но как достать рацию с чердака?
Тут Мариана вспомнила о фасоли, хранившейся на чердаке.
«Попросить разрешения перетащить фасоль в сарай, — подумала девушка, не находя другого более подходящего предлога. — А с фасолью и рацию».
С этой просьбой обратилась она к капитану после обеда. Этот момент самый удачный: фрицы или отдыхают или играют в шахматы.
Получив разрешение, Мариана с Дуней ловко перетащили «фасоль» в сарай. Но где установить рацию? Поблизости — опасно: могут запеленговать. Надо Гриценко предупредить. Стемнело бы скорее.
Под вечер Дуня отправилась доить корову, но кто-то из солдат успел опередить ее. Большие охотники до «млека», немцы не хуже хозяек управлялись с этим делом…
— Вояки паршивые, — с презрением бросила Дуня.
Похищение карты
— Номер части, которая расположилась в городе, кто ею командует, зачем приехали? — вот что нужно узнать, — наказывала Мариана «Тополю». — Передай об этом ребятам. Время не ждет. Дай каждому отдельное задание и пусть действуют. Виктору Горобцу поручи разузнать, откуда прибыла часть. Сережа Гнатюк пусть поинтересуется, куда едут, а тебе главное — номер и кто командует?
— Ясно.
— Предупреди ребят, что задание серьезное, пусть будут внимательны и осторожны.
Через пару дней стали поступать сведения. Комсомольцы старались как могли, но нелегко было разузнать то, что интересовало разведчицу.
От капитана, квартировавшего у Дуни, Мариана узнала, что на хуторе немцы остановились ненадолго, а сам он впервые едет на фронт.
Однажды капитан похвастался Мариане, что их часть на хорошем счету у фюрера. Было ясно, что в этом районе остановилась отборная дивизия «СС».
Гриценко «подружился» с фельдфебелем и часто гулял с ним в городе. Однако главного — данных о том, что собирается предпринять дивизия, — разузнать никак не удавалось.
«Без капитана, видно, не обойтись», — решила Мариана.
Вечером, встретившись с «Тополем», она поручила ему руководство делами группы.
— У меня серьезное задание, — объяснила Мариана. — Быть может не скоро удастся свидеться. Так что командуй сам. Действуй умно и с большой осторожностью.
Долго и подробно говорили они в этот вечер о делах группы.
Мариана стала тщательнее ухаживать за своей внешностью: красиво укладывала волосы, кокетливо одевалась и старалась чаще попадаться на глаза капитану. И тот не упускал случая заговорить с ней, сыпал комплиментами. Как-то он рассказал, что долго стоял с частью в Польше, затем на Украине. Изучил немного язык.
— Маурин, учи меня разговаривайт по-здешни. Скоро русс капут, я останусь на Украине, — говорил он часто Мариане.
— Гут, гут, пан! — охотно отвечала она.
Постепенно Мариана стала среди постояльцев Дуни своим человеком. Только ей разрешали они заходить к ним в комнату, убирать, накрывать на стол. Немцы из соседних домов прозвали ее «паненка Эрнста» — так звали капитана.
Соседи Дуни все замечали…
— Гляди, соседушка наша с немцами, стерва, путается, — говорили они, посматривая, как Мариана гуляет по улице с капитаном.
— Придут наши, на первом же суку повесят, — говорили другие.
Тетка Матрена, из соседней избы, встретившись однажды с Марианой, сказала:
— Ты что, девка, с фрицами связалась? Не хватает терпенья своих дождаться? Смотри, поганко, вернутся наши, спохватишься, да поздно… Знаешь нашу пословицу: «Буде каяття, та не буде вороття»…
Разведчица выслушала ее и, ни слова не промолвив, пошла своей дорогой. Туман застилал глаза. Слезы брызнули из глаз. Сердце, как тисками, сжало. Так и хотелось закричать на всю улицу. Но… вот уже двор Дуни. Она взяла себя в руки, быстро утерла слезы. Приходилось. как всегда, сделать веселое лицо.
Напевая песенку, Мариана вошла в дом как раз в ту минуту, когда офицер, нагнувшись над топографической картой, что-то отмечал на ней карандашом.
Мариана сразу определила важность минуты, подошла к столу и стала медленно убирать посуду, тихо напевая. Но делала она это одними руками, а глаза впились в топографическую карту. Наконец-то перед ней было то, что она так упорно искала, — оперативная карта, которую, видимо, капитан только что получил.
Она медленно с места на место переставляла чашки, рюмки, тарелки, выигрывая лишние минуты для изучения карты. Знаки и стрелы говорили разведчице не только о движении дивизии «СС», но и соседних частей и соединений. Ясно вырисовывался план наступления на этом фронте.
На мгновенье Мариане представился ужас неожиданного для советских войск немецкого наступления. Эсесовцы, обученные, откормленные, как звери, ринутся вперед…
«Нет. Не бывать этому. Наши должны быть предупреждены», — решила разведчица.
Капитан услышал возню девушки за спиной, повернулся и положил ей руку на плечо.
— Ну, как дела, Маурин, чего невесел? — спросил он на ломаном украинском языке.
— А чего веселиться, пан гауптман. Ходят слухи, что скоро отправляетесь на фронт, и кто его знает, что можеть случиться, береги вас господь… — Она перекрестилась. — Я так привязалась к вам. Хороший вы человек… — сказала Мариана, напуская на себя жалобный вид.
Капитан был растроган.
— Что делать, дорогая. Война, криг, понимаешь? Через неделю, а может, и раньше — нах фронт.
«Планы не изменились», — отметила Мариана.
Ночью, лежа рядом с Дуней в сарае, она постаралась припомнить карту, но… безуспешно. Все запомнить не удалось, а сведения нужны точные. «Ничего другого не остается, как выкрасть карту у капитана». Она содрогнулась при этой мысли, но иного выхода не видела.
Девушка долго думала. Затем разбудила Дуню.
— Завтра, Дунечка, будет трудный день, — шепнула она на ухо подруге. — Как заметишь, что наши квартиранты заволновались — немедленно срывайся. Вернешься уже, когда наши будут здесь. Ясно?
— Господи! Что ты задумала опять? Ох, не сносить тебе головы, — в испуге прошептала Дуня. Плечи ее задрожали. Мариана обняла ее, вытерла ей слезы.
— Понимаю, родная, — зашептала вновь Дуня. — Но я за тебя больше боюсь.
Она сильно привязалась к Мариане. Вдвоем было легче бороться, жить, надеяться…
Наступило утро. Время тянулось томительно долго. Прошел обед. Мариана старалась быть спокойной, ничем не выдавать своего волнения.
Капитан, наевшись, вышел на крыльцо, постоял, прикуривая от карманной зажигалки. Потом подошел к машине, открыл дверцу кабины и подергал шофера за ногу. Мариана из окна видела, как Эрнст залез в будку.
«Пора», — решила она, направляясь
