почти стопроцентный. В обед дают первое и второе — часто друг на друга похожее. Поэтому приходится что-то выуживать из тарелок и есть, поскольку потребность в горячей еде не пропадает даже в тюрьме. Ужин съедобный тоже лишь наполовину, например, можно отделить вареную картошку от переквашенной капусты. Вообще в тюрьмах и зонах традиция — квасить на зиму капусту и использовать ее до урожая следующего года. Поэтому надо наесться свежего борща, пока капуста свежая.
Интернет
Плюс московской тюрьмы — интернет-магазин и интернет-почта. Это платно, с перебоями, но работает.
Живые очереди с передачами возле тюрьмы невозможно длинные… Поэтому после нескольких передач я попросила друзей не стоять в этих невообразимых очередях, а присылать то, что можно заказать через тюремную систему интернет-магазина, хотя Сережа с Олей все равно пытались хотя бы иногда принести свежую еду.
У каждого заключенного в тюрьме есть свой идентификационный номер и интернет-счет. На специальном сайте есть тюремный интернет-магазин. Родственники и друзья могут заказать на сайте продукты, бытовые вещи, некоторую одежду, обувь, или могут положить деньги на счет, и заключенный сам заказывает по терминалу. Наш терминал находился в холле второго этажа. Но почему-то перечень товаров на нашем терминале был меньше, чем на сайте. Цены в тюремном интернет-магазине выше, чем в обычных городских магазинах. Но многие пользуются этой возможностью, чтобы не стоять в очередях на передачу.
Мне заказывали чай, кофе, лапшу «Роллтон», печенье, шоколад, а если везло и было в наличии — сыр, молоко, творог, кефир. С рыбой в вакуумной упаковке не повезло ни разу, но один раз меня угостила Тоня, девушка, с которой я общалась во второй половине моего пребывания в московской тюрьме. Рыба из упаковки с разведенным в кипятке картофельным пюре (тоже фирмы «Роллтон») в один из ужинов был как поход в ресторан у нас с Тоней.
Интернет-почта — тоже через сайт тюрьмы. Родственники и друзья покупают специальные бланки для тюремной системы в интернете, печатают на них письма и одновременно покупают пустые бланки для ответа заключенным. Тюремный цензор читает письма и разносит по камерам. Письма два раза в неделю — как глоток свежего воздуха. Письма приходят меньшей части сидящих. Мне приходили с каждой почтой сразу несколько — от родных и друзей. Некоторые смотрели с завистью, перешептывались, но я не могла отказаться от писем. Это очень нужно — знать, что на воле жизнь продолжается, твои родные работают и учатся, ходят в театры и ездят в путешествия, что тебя любят и ждут. Это самое важное в тюрьме — знать, что тебя ждут. А звонки по телефону и свидания мне были запрещены — не знаю, почему.
Моя дочка заканчивала 11-й класс. Впереди выпускные экзамены. Я переживала, что из-за волнения за меня она забросит учебу и не сдаст экзамены в университет. В каждом письме я просила ее хорошо готовиться к экзаменам. И в ответ получала поддерживающие меня письма.
Салон красоты и тренажерный зал
На удивление, в московской тюрьме оказался салон красоты, тренажерный зал и настольный теннис. Конечно, этими дополнительными возможностями интересуешься не сразу. Сначала приходишь в себя. Потом приспосабливаешься к бытовым делам. Но через месяц, когда челка лезет на глаза, возникает вопрос — как подстричься. Оказалось, если на личном счету есть деньги, можно посетить салон красоты на первом этаже тюрьмы. Сначала надо записаться — очередь на две недели вперед. Потом приходит дежурный конвоир и отводит на первый этаж.
Салон красоты занимает две небольшие комнаты. На стенах большие плакаты — фотографии различных причесок. Оборудование стандартное, простое, как в простых парикмахерских. Работают две осужденные женщины, оставленные работать в тюрьме. На воле они тоже были парикмахерами. Цены гораздо ниже, чем в городе.
Парикмахерши приветливые — сами в таком же положении, как и мы. Как выяснилось из разговора, одна из них раньше жила в Северном Казахстане — тоже повод для доброжелательного отношения. За полгода я посетила их два-три раза.
Любители спортзала могут посещать тренажерный зал. Оплата тоже с личного счета. Я не была там. Те, кто ходил, рассказывали, что спортзал — комната среднего размера. В наличии три простых тренажера. Женщины ходят туда в основном чтобы хоть куда-то выйти из камеры, немного позаниматься на тренажерах.
Столы настольного тенниса располагались в одной из прогулочных камер. Но нам так и не удалось поиграть: сначала столы были заняты, потом эту опцию закрыли по неизвестным нам причинам.
Наличие этих простых вещей приносит пользу психике заключенных.
Их практическую ценность я поняла позже, когда девять месяцев в Астане у меня не было возможности постричься.
Прогулки
Права заключенных отпечатаны на одном листе и висят внутри камеры.
Когда хотя бы половина камеры желают идти на прогулку, проблем нет, почти нет, потому что особо активные по пути вдоль других камер начинают заглядывать в глазки в дверях, что-то передавать. В таких случаях сопровождающий полицейский может просто вернуть всех в камеру.
Прогулка может быть так же прервана, если женщины начинают переговариваться с соседними прогулочными площадками. Но иногда про нас забывают, и мы гуляем чуть-чуть дольше.
Прогулочные дворики из бетона, купол закрыт. Но есть открытое пространство между стеной и куполом. Оттуда идет свежий воздух и оттуда тоже видно небо.
Прогулка проходит на земле, и это очень важно. Позже я столкнулась с тем, что в новых тюрьмах Казахстана прогулочные камеры находятся на крыше, и получается, что люди месяцами не касаются земли. Это неправильно — люди живые существа. Мы жалеем зверей, посаженных в клетку. Люди тоже нуждаются в гуманном отношении.
В нашей камере есть футбольный мяч. Мы играем с ним в волейбол, футбол и летом в вышибалы (выбивание мячом людей из круга). Но моя прогулка всегда начинается с пробежки — неважно, маленькая это прогулочная камера 3 на 4 метра или побольше. Я бегаю каждый день и в любую погоду, потом делаю разминочную часть цигун и дышу. Мои упражнения с дыханием дракона и змеи некоторых пугают, но у большинства вызывают интерес. Кто-то хочет научиться. Терпения ни у кого не хватает. Потом я играю со всеми. И в конце снова бегаю.
Когда на улице мороз или дождь, большинству идти лень, но всегда есть три-четыре человека, готовые меня поддержать. Когда приходит дежурная по прогулке, мы начинаем ее уговаривать. Иногда получается, иногда нет. Нет — когда ей самой лень ходить туда-сюда по этажам.
Я добираюсь до «Прав заключенных» на нашей стене. При приходе дежурной прошу пройти ее к
