«Сюго» и «дзито» были независимы друг от друга, но оба подчинялись непосредственно «бакуфу». Им надлежало регулярно являться в Камакуре и обстоятельно отчитываться перед «палаточным правительством» за положение дел во вверенной им провинции. Таким образом, «сёгун» и министры подчиненного ему «бакуфу» были прекрасно осведомлены обо всем, происходящем в стране, и могли, в случае необходимости, своевременно принять решительные меры.
Камакурское государство с его учреждениями – «сёгунатом», «бакуфу» и военным управлением в провинциях – открыло новую главу в истории Японии. Хотя официально верховная власть в государстве Ямато по-прежнему принадлежала Божественному Императору, да и двор его сохранял свое влияние, господствующее положение они утратили. Никогда уже придворной аристократии «кугэ», чиновной знати, не пришлось больше решать судьбы страны – на смену ей пришла военная аристократия «боевых холопов».
Военное правительство-«бакуфу», управлявшее Страной Восходящего Солнца из Камакуры, просуществовало около полутора столетий. Именно в период Камакурского сёгуната произошли две попытки нашествия на Японию татаро-монгольских завоевателей, покоривших Китай, но весьма быстро совершенно окитаившихся. Хотя и оставшихся для «истинных ревнителей великоханьского духа» не китайцами, а «северными варварами», власть которых «истинные ханьцы» не прочь были свергнуть при всяком удобном случае, даже объединившись ради этого с очередными завоевателями, по принципу «враг моего врага – мой друг». Именно это произошло в ходе войны «Потрясателя Вселенной» Чингисхана с северокитайской Империей (Цзинь), когда против цзиньского Императора (не «ханьца», а чжурчжэня – то есть, с «истинно китайской» точки зрения, почти такого же «северного варвара», как монгол, или, по-китайски, «мэнгу» Чингисхан – по происхождению), восстала его собственная гвардия, перебившая гарнизон столицы Империи Цзинь – Пекина – и тем самым значительно облегчившая взятие Пекина монголо-татарскими войсками Чингисхана в 1215 году. Примеров подобного рода в многотысячелетней истории китайского «Срединного государства» («Поднебесной») было немало. В результате победоносным монголам удалось, не без помощи части китайцев, основать на покоренной «несущими смерть Чингисхана сынами» территории Срединного государства новую династию, получившую китайское название Юань («Корень»). Именно в эти годы решался вопрос: быть Японии или не быть…
«Божественный ветер», или хроника необъявленного визита
(О двух неудачных попытках вторжения войск монголо-китайской Империи Юань в Японию – в 1274 и 1281 году.
В островной Японии, отделенной от Азиатского материка, сотрясаемой нескончаемой чередой кровавых гражданских конфликтов, терзавших значительную часть населения островов на протяжении столетий, в описываемое время процветал культ самурая как КОННОГО воина (в отличие от последующих эпох). Только самураи обладали в то время привилегией сражаться верхом на коне и с презрением смотрели на пеших воинов, как на простолюдинов. Как и татаро-монгольский всадник описываемой эпохи, тогдашний японский «боевой холоп» сражался в качестве конного лучника, но использовал местную разновидность большого лука, который был менее эффективным стрелковым оружием, чем составной (композитный) лук. В Японии описываемого периода война была значительно более ритуализированным и индивидуальным делом, чем войны, которые велись массовыми конными армиями на континенте. Этот анахронизм оказался почти роковым для японцев, когда дважды – в 1274 и 1281 годах – доблестным, но менее сплоченным, чем их противники, армиям самураев пришлось сразиться с дисциплинированными массами войск татаро-монгольской династии Юань, воцарившейся к тому времени, как указывалось выше, над завоеванным татаро-монголами и их союзниками Китаем.
В XIII веке многие народы мира трепетали перед грозным противником, будто извергнутым преисподней – кочевниками, вышедшими на покорение Вселенной из степей Монголии. За короткий срок монголы и покоренные ими народы, одержимые, если воспользоваться терминологией Л.Н. Гумилева, неукротимым «пассионарным духом», сумели создать громадную военно-деспотическую державу («Йеке-Монгол-Улус» или «Йеке Монгол»), простиравшуюся от Дальнего Востока до Адриатического моря. Составной частью этой созданной монголами (у нас их чаще облозначают изобретенным впоследствии, искусственным, псевдо-этнонимом «монголо-татары»; почему, будет рассказано далее) державы стали и территории, исконно принадлежащие китайцам (ханьцам).
«Они обогнали слух о себе. Потные, безбородые, с ночным птичьим уханьем бросались они, не спрашивая, кто впереди. Тело к телу и конь к коню, не давая подняться пыли из-под копыт, ехали монголы, и остановить их было нельзя....Монголы не знали других путей, кроме прямого, и это был самый правильный путь».
В таких возвышенных и в то же время зловещих, выражениях характеризовал наш замечательный писатель, историк и востоковед М.Д. Симашко (Шамис) татаро-монгольских завоевателей в своей исторической повести «Емшан», посвященной мамелюкскому султану Египта – куману (половцу) Бейбарсу (впрочем, по некоторым сведениям, мамелюкский султан Египта Бейбарс был не половцем, то есть кипчаком, а черкесом. Согласно утверждению М.Д. Симашко, у монголов «были узкие равнодушные глаза, в которых совсем не было бога». Но так ли обстояло дело в действительности?
К середине XIII века в историю Земли Воплощения (Святой Земли – Сирии и Палестины), долго служившей яблоком раздора между христианами и мусульманами, совершенно неожиданно вошла новая сила – татаро-монголы, с которыми отныне пришлось иметь дело как исламскому миру, так и ближневосточным государствам крестоносцев-«латинян» («франков» или «ферангов», как их именовали мусульмане; от этого слова происходит и древнерусское название романских народов – «фряги»). Предвестником появления монголов на Переднем Востоке стало вторжение в Святую Землю хорезмийцев, отступавших из Центральной Азии на запад под натиском монгольских полчищ, разгромивших огромное, но многоплеменное и оказавшееся, в силу этого, внутренне непрочным государство Хорезмшаха Мухаммеда – сильнейшего из тогдашних мусульманских владык Востока. Любопытная деталь: незадолго перед этим багдадский халиф, считавшийся духовным владыкой всех мусульман (наподобие папы римского, считавшегося духовным главой всех римо-католиков, а теоретически – всех христиан в мире), но враждовавший с Хорезмшахом Мухаммедом, не погнушался направить послов к хану Кутлуку – христианину несторианского толка и правителю-«гурхану» племени найманов, или кара-китаев (о которых у нас еще пойдет речь подробнее), пытаясь натравить его на Хорезмшаха (прямо скажем, не очень красивый поступок для «повелителя правоверных»).
Фактором всемирно-исторического значения монголы стали впервые при своем знаменитом хане Темуджине (умершем в 1227 году), прозванном еще при жизни «Священным Воителем» и «Потрясателем Вселенной», подчинившем себе целый ряд азиатских народов (и потому принявшем титул Чингисхан, или, в другом написании, Чингиз-Хан, то есть «Хан, Великий, Как Море-Океан»; впрочем, по другим источникам, титул Чингисхан означает в переводе «Повелитель сильных»). В Европе монголов («моголов», «моолов», «мунгалов», «моалов» тогдашних русских летописей) иногда называли также «татарами», по этнониму подчиненного монголам племени «тата(б)», или «татал» (по-китайски: «дада»), поставлявшему в войско Великого хана не только самых храбрых, но и самых свирепых и жестоких воинов, спаянных, однако, железной дисциплиной – впрочем, согласно мнению некоторых исследователей, в частности, Л.Н. Гумилева, татары и татабы были разными, хотя и родственными, монголоязычными народами, составлявшими единый этнический массив вместе с киданями (китаями, или кара-китаями), о которых уже упоминалось выше и еще пойдет речь далее. Первоначально сравнительно немногочисленный монгольский род Борджигин («Синеокие», «Голубоглазые» или «Сероглазые»), из которого происходил хан Темуджин, враждовал с татарами (именно татары отравили Есугея-багатура – отца будущего повелителя Великой Монголии). И только потерпев от «Священного Воителя» Чингисхана сокрушительное военное поражение, татары стали служить «Потрясателю Вселенной», играя в его завоевательных походах столь важную роль, что со временем военные противники Чингисхана и покоренные им народы стали именовать монгольских завоевателей и зависимые от них племена «татарами».
