class="p1">– Ро внизу?
– Нет.
– А, ну тогда я в безопасности.
– Да ладно, вы же помирились.
– Ну, это как он скажет, – пожимает плечами Аарон.
Странно, но слово «он» по отношению к Ро кажется мне каким-то чужим.
– Теперь он «они». Ну, там эти дела с местоимениями.
Аарон некоторое время размышляет над этим.
– Ну, как они скажет. Или скажут, – поправляет он.
– А можно мне тоже сигарету? Пожалуйста.
Я не курю, но сейчас мне так плохо, что я готова попробовать что угодно, лишь бы мне стало чуточку лучше.
Он протягивает мне пачку. Я беру сигарету и, прислонившись к оконной раме, неловко закуриваю.
– Фу, противно, – говорю я, но не перестаю курить.
– Ну, и что же тебя беспокоит, раз ты не можешь заснуть?
– Мы с девочками ходили сегодня на вечеринку. И это снова произошло. Я разозлилась на одну девочку, и та на время ослепла.
– Что? Ты серьезно?
Я благодарна ему за искреннее недоверие. Фиона с Лили отнеслись к этому настолько равнодушно, что у меня возникло ощущение, будто я схожу с ума. Может, они не видели глаз Холли, как видела их я. Может, из-за темноты и суматохи у них не было времени как следует рассмотреть их.
– Да, – киваю я. – Я поругалась с ней, и ее глаза побелели.
Аарон поднимает голову и пристально смотрит на меня. Глаза у него голубые, с мельчайшими ржаво-коричневыми пятнышками возле зрачков. Я чувствую, как его взгляд переходит с одной моей черты на другую: с глаз на нос, с носа на рот. Он смотрит на меня так долго, что сигарета едва не обжигает ему пальцы.
– Что? – спрашиваю я и внезапно осознаю, что мы здесь одни в столь поздний час. Что все, что произойдет между нами, останется только между нами. И у меня вдруг проскальзывает мысль, что может что-то произойти. И я даже смогу спровоцировать это.
Это как катастрофа, которую ты представляешь только потому, что она возможна. Например, представляешь, как выбрасываешь телефон в окно или прыгаешь с обрыва. Смотришь на край и думаешь: «Было бы ужасно, если я вдруг захотела спрыгнуть и спрыгнула бы», а потом с испугом размышляешь, не служит ли сама мысль толчком к этому.
– Что, Аарон?
Он продолжает смотреть на меня. Я вдруг ощущаю некое тепло. И заряд. Мне становится интересно – каково это, поцеловать кого-то другого. Не Ро. На долю секунды Аарон кажется просто парнем постарше, обычным блондином.
Я внезапно ужасаюсь самой себе, неявному предательству своих собственных мыслей. На мгновение мне кажется, что он собирается шагнуть ко мне, и я отпрыгиваю от окна, дрожа от переживания и остатков опьянения.
– Не надо, – выпаливаю я, перемещаясь в центр комнаты.
– Что не надо? – переспрашивает он в искреннем смущении.
Потом до него доходит.
– О, ради бога, Мэйв, повзрослей; я не собирался тебя трогать.
Он произносит слово «трогать», как будто оно ядовитое. Как будто это нечто мерзкое и вульгарное, синоним телесных жидкостей и убожества.
– Не делай вид, будто я сумасшедшая и все выдумываю. Ты сам повел себя так, чтобы я решила… чтобы подумала, будто ты… – огрызаюсь я. – В общем, это…
Я не могу подобрать слово. Слово, обозначающее, что кто-то намеренно делает из тебя сумасшедшую.
– Флэшлайнинг…
– Ты хочешь сказать «газлайтинг»?
– Вот, опять ты за свое!
– Мэйв, заткнись, ладно? – он гасит сигарету. – Я просто тут подумал… Хотя нет, не хочется лишний раз тревожить тебя, а то ты и так какая-то нервная.
– Ну что ж, у тебя это хорошо получается, – говорю я с сарказмом.
Мне вдруг приходит в голову, что наша беседа шла бы куда лучше, не будь я до сих пор немного пьяна.
– Мне кажется, ты меняешься, – говорит он наконец. – Как будто с тобой что-то происходит.
Я отступаю назад, ударяясь ногой о стол.
– В каком смысле?
– Не знаю точно. Вот почему я тебя так рассматривал. Может, потому что я уезжал на некоторое время, и потому я единственный это замечаю. Остальные находились рядом с тобой. Или, может быть, потому что я тоже сенситив. Не знаю. Но что-то изменилось в тебе. Радикальным образом. Что-то внутри тебя.
Я инстинктивно прикрываю руками туловище, будто Аарон обсуждает мое тело.
– Нет, не в теле. Я имею в виду… твои атомы. Ты та же самая, но как бы молекулярно другая.
– Ты меня пугаешь.
Он говорит все это с такой уверенностью, что в животе у меня зарождается паника и поднимается вверх, прожигая внутренности.
– Вот почему я не хотел об этом говорить.
– И поэтому смотрел на меня как… как насильник?
– О боже, ты можешь просто…
Тут мы оба замолкаем. Слышится шум, похожий на возню какого-то животного, из другой части здания. Снизу.
В отличие от того случая, когда мы с Ро слышали шаги Аарона, эти звуки более резкие и печальные. Навевающие скорбь. Звуки горя.
– Кто-то рыдает, – говорит Аарон.
Мы выходим на площадку, прислушиваясь.
– Это женщина, – шепчу я.
У нее странный, тяжелый тенор – голос человека, который долго плакал и не знает, как остановиться.
Мы спускаемся по лестнице и оказываемся у двери класса 2А. Рыдания доносятся изнутри, просачиваясь сквозь закрытую дверь, латунная ручка которой заметно дрожит от напряжения. Слышно даже, как шурупы дребезжат в своих гнездах, мучительно вибрируя.
Мы с Аароном обмениваемся взглядами, и я ощущаю странное покалывание, словно напоминание о нашей сенситивности. Ощущение, будто мы испытываем одно и то же. Это не плач настоящего времени. Это некое эхо старых рыданий, которым, пожалуй, уже много лет, – воспоминание, запертое в стенах древнего здания.
– Ты когда-нибудь имел дело с призраками? – тихо спрашиваю я.
– Призраками? – шепотом переспрашивает он. – С демонами да, но с призраками… А ты?
– В этом здании погибла сестра Ассумпта. Она была мощным сенситивом. Может, она вернулась.
– Я с ней никогда не встречался. Как ты думаешь, она… дружелюбный призрак?
Я немного размышляю, прежде чем ответить.
– Наверное. Она была как бы не от мира сего, если ты понимаешь. Добрая, но немного отстраненная.
– Зато теперь она от мира того, – говорит Аарон, не сводя глаз с дрожащей ручки двери.
– Ну ладно, заходим, – говорю я и решительно хватаюсь за ручку, готовая одним махом распахнуть дверь и узреть запертый в этом здании дух сестры Ассумпты.
Когда ожидаешь увидеть призрака, то все, что не призрак, кажется тебе слишком банальным и не впечатляющим. Наверное, поэтому мы с Аароном не реагируем на то место, в которое попали вместо класса 2A. Мы осматриваемся по сторонам. Наши шаги гулким эхом отражаются от стен, будто в музее. Постепенно до нас доходит, что, возможно, мы столкнулись не с
