двух шагах от него, делая вид, что дремлет. Патруль отпустили, но на всякий случай на соседней улице стояла машина с тремя солдатами.
Агенты — а теперь Бобренок почти не сомневался, что в семнадцатом номере поселились вражеские диверсанты — должны были вернуться с минуты на минуту. Майор осуждающе смотрел на шофера, который дремал за колонной. Человек, правда, устал, полдня вертел баранку, потом даже не пообедал… И все же майор не мог превозмочь раздражение — дремлет, сукин сын, еще уснет, а тут подойдут агенты… Но когда двери открывались, шофер даже вскакивал, однако каждый раз напрасно.
Стеклянные двери снова открылись, но вошел человек в штатском, он скользнул безразличным взглядом по Бобренку и Толкунову и взял ключ у администратора. Стал подниматься по лестнице, и в этот момент двери снова открылись. Бобренок заметил, как Толкунов открыл один глаз — хвастался, что может спать только с одним закрытым глазом, конечно, сочинял, но все же обладал феноменальной способностью сразу засыпать, быстро просыпаясь. Сейчас, правда, Бобренок был уверен в этом: не спал, а только прикидывался спящим — не та обстановка, чтобы расслабиться хоть на минуту.
В гостиницу вошел какой-то полковник с чемоданом и плащом через руку, направился к администратору, и Толкунов снова закрыл глаз. Прошло несколько минут, у полковника, очевидно, была броня, он быстро оформился и отправился в свой номер. Шофер уже совсем клевал носом, когда наконец вошли они.
Двери скрипнули тише, чем обычно, первым показался старший лейтенант, чернявый, подтянутый, с сумкой через плечо, а за ним лейтенант, немного ниже ростом, но коренастый, широкоплечий, с грудью борца или штангиста, и Бобренок подумал, что справиться с ним будет не так просто.
Майор покосился на шофера. Тот смотрел на старшего лейтенанта не отрываясь, наконец взглянул на Бобренка, медленно встал и спрятался за колонну — он сделал все, как было условлено. Даже не посмотрел на Толкунова — он знал, что капитан тоже напрягся и готов в нужный момент прийти ему на помощь.
А те двое идут через вестибюль к администратору, смеются и разговаривают о чем-то: наверное, весело провели вечер и делятся впечатлениями.
Майор медленно встал и нащупал пистолет в кармане.
— Вера, наш профессор здесь? — спросил у администратора старший лейтенант.
— Может, не спит еще.
Старший лейтенант недовольно поморщился:
— Опять сердитесь?
— А вы не опаздывайте…
— Дела…
Да, у них, конечно, много дел, шпионы проклятые, но сейчас…
Бобренок сделал шаг к чернявому, который обязательно должен был пройти к лестнице мимо него, заметил, как Толкунов пристроился за лейтенантом. И когда только капитан успел так быстро сориентироваться?
— Старший лейтенант Сахаров? — спросил Бобренок, подойдя почти вплотную к чернявому.
— Да… — Тот не встревожился.
Бобренок мог поклясться, что глаза старшего лейтенанта оставались спокойными.
— Помощник коменданта города. — Бобренок показал удостоверение. — А вы лейтенант Колесниченко?
— Так точно! — вытянулся второй. — Слушаю вас, товарищ майор.
Пока что они играли безошибочно, без единой фальшивой нотки.
— Прошу пройти в эту комнату. — Майор показал на дверь рядом с администраторской.
— Зачем?
— Сейчас узнаете.
По идее агенты уже должны были что-то предпринять. Бобренок следил за каждым движением старшего лейтенанта — сейчас он потянется к кобуре, но достать пистолет не успеет: майор обезоруживал и не таких ловких — шаг вперед и удар ребром ладони, еще один удар, если понадобится. Семьдесят шансов из ста, что чернявый через три-четыре секунды будет лежать на полу, а если не поможет и это…
Но старший лейтенант послушно повернулся и направился в комнату — что ж, хочет первым войти туда, чтобы иметь секунду или полсекунды выигрыша, — надо быстро выхватить оружие из кобуры, но не знает, что у Толкунова второй пистолет в кармане — этим уравновешиваются их шансы…
Старший лейтенант с наигранным безразличием потянул на себя дверь. Сейчас…
Но чернявый спокойно вошел в комнату и сразу остановился, пропуская майора. А рядом с ним стал лейтенант.
В дверях уже выросла фигура Толкунова.
— Прошу предъявить документы, — приказал Бобренок.
Лейтенант потянулся к карману гимнастерки, но чернявый возразил:
— На каком основании, товарищ майор?
— Прошу без рассуждений.
Оба подали офицерские книжки. Бобренок стал рассматривать их. Изучал документы внимательно, но не упускал из виду ни одного движения офицеров: стояли напряженно, с покрасневшими лицами.
Офицерские книжки как настоящие, ни за что не скажешь, что поддельные, ни одной неточности. Хотя кому-кому, а Бобренку было, известно, каких успехов достиг враг в фабриковании документов.
— Командировочные! — властно протянул руку.
Подали без колебания.
Старший лейтенант Сахаров направляется для проверки складов и правил охраны боеприпасов… Лейтенант Колесниченко в его подчинении…
Спокойно спрятал документы обоих офицеров в карман.
— Прошу сдать оружие! — приказал майор.
Чернявый взорвался.
— Это своеволие! — воскликнул. — Я буду жаловаться!
Толкунов шагнул вперед, положил руку на кобуру лейтенанта.
— Разберемся, — произнес внушительно, — а ты, старшой, не шали!
Чернявый потянулся к кобуре, еще мгновение — и выхватил бы пистолет, но Бобренок перехватил его руку и сам достал оружие. Смотрел в расширенные от страха глаза старшего лейтенанта, быстро обыскал его, ища второй пистолет или гранаты, но ничего не нашел и приказал:
— Прошу следовать за мной. В комендатуру. Там разберемся.
— Я буду жаловаться! — закричал старший лейтенант. — Это вам дорого будет стоить, майор!
— Что делали в лесу под Микулинцами? — спросил Толкунов.
— Как что? — вскипел старший лейтенант. — Мы из штаба фронта и обязаны проверять здесь склады. А в Микулинцах склад, и мы полдня работали там.
Бобренок внимательно посмотрел на чернявого и вдруг понял, что тот не врет. Сейчас они сделают запрос в штаб фронта и утром получат ответ, что действительно старший лейтенант Сахаров и лейтенант Колесниченко командированы для проверки складов, потом придет начальник микулинецкого склада и подтвердит, что именно эти офицеры полдня провели у него, — и это будет концом так хорошо задуманной и проведенной операции.
Сколько таких случаев было у него и сколько раз приходилось извиняться перед задержанными.
Но лучше сто раз извиниться перед невиновными, чем упустить одного врага.
Бобренок повторил сурово:
— Прошу следовать за мной.
Глава 10
Весь день они прятались на опушке леса невдалеке от Квасова. Набрели на густые заросли шиповника, куда сам черт побоялся бы сунуть нос, вытоптали место и отлежались после страшной ночи. Мучили жажда и голод, особенно жажда. Юрко уже собрался пойти поискать какой-нибудь лесной ручеек, но Муха не разрешил.
— Сиди здесь! — приказал и в подтверждение своих слов дотронулся до шмайсера. — Видишь, лес редкий… Жить надоело?!
С сотником нельзя было не согласиться, но солнце
