особенным, собственным; тем, с кем есть отношения.
Где верность — там и ревность: на этом этапе очень много ревнивого отношения к другим людям рядом с фигурой привязанности. Ребенок отталкивает отца от матери и не хочет быть «третьим лишним». Друзья не разлучаются. Влюбленные замыкаются в своем «эгоизме вдвоем». Клиенты не хотят сталкиваться в дверях с другими клиентами, предпочитая поддерживать ощущение, что терапевт принадлежит только им. Терапевты раздражаются, узнавая, что у клиента есть или был другой терапевт, который оказывает влияние на их клиента, особенно если мнение этого человека авторитетно и отличается от их собственного.
Здесь же рождается переживание преданности с ее особенным отношением: «если тебе хорошо, то и мне хорошо; если тебе плохо, то и мне плохо». «Принцип убунту»[12]: Я есть потому что МЫ есть.
По моим наблюдениям, многие отношения остаются на этом уровне глубины: здесь много чувств, отношения осознаются как реально существующие, ими обычно дорожат (как всегда дорожат чем-то «своим»). Но, так как привязанность еще не очень глубока, возникает много страха потери или отвержения, много фрустрации или отчуждения в ответ на отдаление фигуры привязанности. Привязанность можно назвать сильной, но напряженной, она требует постоянного подтверждения. В ней трудно расслабиться.
В терапевтических отношениях на этой стадии клиент часто с большим трудом выносит недельный перерыв в сессиях. И испытывает желание написать терапевту, поделиться картинкой или музыкой, получить в ответ какую-то реакцию, чтобы убедиться, что связь никуда не делась.
Или же, наоборот, за неделю происходит отчуждение, и участникам отношений трудно вспомнить, что было на прошлой встрече. За недельный перерыв терапевт/клиент не вспоминался, не было внутреннего диалога с ним, и теперь на встрече снова трудно проявлять открытость, чувствуется дистанция и отстраненность, от которой становится тревожно и хочется снова почувствовать контакт.
Если клиент пишет вам, возникает ли у вас импульс ответить? Какими эмоциями окрашен этот импульс?
Вспоминаете ли вы этого клиента между сессиями? Приходит ли он/она вам на мысль случайно, по какому-то поводу?
Чувствуете ли вы раздражение или ревность к другим авторитетным фигурам в жизни этого клиента? Говорите ли о нем/о ней «мой клиент»/«моя клиентка» или не используете притяжательные местоимения (просто «клиент», «у меня есть клиентка», «такой-то/такая-то»).
Ощущаете ли, что у вас складываются отношения?
Замечали ли за собой подражание каким-то мелким жестам или словечкам клиента?
Приятно ли вам видеть этого человека? Какие чувства вызывает внешний вид, голос, ощущение его присутствия?
Пока привязанность сильна, но не глубока, чувства остры и переменчивы: от любования до злости, от доверия до подозрительности. Если опыта глубокой и надежной привязанности мало, возникает тревога: зачем во мне эти чувства? Что это значит? Непознаваемые переживания вытесняются, человек пытается скрыть сам от себя, что привязывается к другому, и становится отстраненным, нормальное течение процесса нарушается.
У многих из нас привязанность, близость связана со страхом утраты — неважно, через расставание или через отвержение. Наша работа — психотерапия — наполнена опытом утрат: люди приходят, вступают в отношения, развивают их, а потом уходят, и хорошо, если мирно, благодарно уходят, а то, бывает, просто пропадают или уходят с упреками, или погибают, оставляя после себя скорбь и мучительные вопросы.
«Не привязываться — лучший способ не переживать утрат» — это формула, которая бывает открыта еще в детстве.
«Привязаться — значит присвоить, а присваивать другого человека неправильно, значит не стоит привязываться».
Все это справедливо только для неглубокой связи. Если мы не зашли дальше принадлежности отношениям, все это действительно так: утрата, отвержение и ревность не просто болезненны, они ранят и могут разрушить то, что было построено до того.
Но после готовности принадлежать отношениям начинает строиться признание ценности человека в нашей жизни — и желание почувствовать нашу ценность для него. Именно здесь мы переживаем уникальность того, к кому привязались. Здесь он перестает быть просто «своим», «нашим» и становится особенным: драгоценным — не за то что он свой, а за что, что он есть. Признание ценности другого пробуждает уважение к нему, признание его права на свои желания, чувства, мнения, границы. И ожидание того же взамен, в отношении нас, потому что ценность в здоровых отношениях должна быть в балансе.
На этом уровне мы получаем великое право в отношениях: быть собой. Не скармливать себя другому ради сохранения контакта, а чувствовать себя значимыми и важными. И — взаимно — разными способами (верность, надежность, забота, искренность, справедливость…) показывать, как важен для нас выбранный нами человек.
Здесь мы глубоко отпечатываемся друг в друге.
(Но и дисбаланс на этом уровне, отказ другого в ценности может сильно ранить. По ощущениям — как будто другой, обесценив нас, оторвал от нас часть и унес ее с собой, и теперь нам придется себя восстанавливать).
И дальше, когда привязанность достигает уровня любви, образ другого в нашем сердце становится наконец постоянным. Теплым, ярким, всегда присутствующим, живым отпечатком другого человека в самой глубине нашего сердца. И тогда, даже если нам придется его утратить или просто расстаться на время, ощущение связи не пропадает. Вместо холода одиночества появляется печаль разлуки — более осознанное, более мягкое переживание, которое одновременно и про разлуку (потому что тебя нет рядом), и про близость (потому что я помню и думаю о тебе).
Великая тайна любви, которую нам забыли открыть:
чем глубже привязанность, тем меньше разлом от утраты.
Есть страдание — и есть разрушение. Чем глубже мы способны входить в привязанность, впускать в сердце другого человека, вживаться в отношения друг с другом — тем глубже его фигура отпечатывается в нас. И после расставания мы страдаем — но не разрушаемся… Более того, однажды нас изумляет открытие, что присутствие любимого человека в нашей жизни длится и продолжается. Что не только часть нас не умерла/пропала вместе с ним — но наоборот: часть его продолжает жить и действовать в нас. Если мы привязаны на уровне любви (внутренней постоянной теплоты), если мы привязаны на уровне контакта (глубокого познания друг друга, представление о человеке как о близком Другом, понимание его картины мира, ценностей, потребностей, чувств).
Человек может умереть — но любовь не умирает.
Это — самый несекретный на свете секрет.
Пути решения
Я думаю, терапевту важно знать что-то о своей способности привязываться. Тревожно-избегающий тип привязанности будет поневоле проявляться в дистанции в отношениях, в «ускользании» терапевта и повышенной тревоге клиента — и это может (и будет) приводить к желанию клиента позаботиться о
