и идущего в сторону гермодвери. Приглядевшись, он заметил, что от его руки в районе плеча исходит свечение.
— Прощай брат.
— Добежав до шахты ему удалось запустить лифт, запитав его на скорую руку от батареи свой винтовки.
Под куполом все начало плавится, словно в центре толпы зарождалась новая звезда. Воздух буквально гудел, ожидая свою последнюю частичку. Тело бывшего разведчика шло в сторону свечения как мотылек, а на его уже не человеческом мертвом лице, покрытом чешуей, играла улыбка, наполненная искренней радостью и счастьем, ведь скоро он станет, частью чего-то очень могущественного.
Выбравшийся из люка разведчик, рванул к кораблю. Лёд под ногами трещал, и лопался.
Добравшись до него, он тут же запустил двигатели. Корабль тряхнуло, он начал проваливаться в трещину, из которой струился жар в перемешку со светом. Система корабля сигнализировала, о критической перегрузке. Но ему было все равно. В сознании калёным железом отпечаталось.
— Выжить!
Один из двигателей вышел из строя, и заглох.
Но хвала Матриарху. Второй смог поднять челнок в воздух. Как в этот же миг ослепляющая вспышка озарила все вокруг сделав день ночью. За ней последовал грохот, обогнувший землю три раза. Вызвавший множество землетрясений, и цунами.
Огромную территорию заволокло туманом с золотистыми вкраплениями. Покрывшим весь эпицентр взрыва. Благодаря чему волны рассеялись, так и не достигнув берегов, населенных людьми.
Я находился в палате похожей, на ту в которой я оказался на базе в самом начале. Эфир по ощущениям занимал уже весь мой торс включая плечи и руки до локтей.
Попытавшись встать, Я понял, что мое тело зафиксировано в лежачем положении, а в лицо светила яркая лампа.
Когда я выдохнул, то изо рта вышло небольшое облачко пара, тут же развеявшегося.
Попытавшись поднять голову, я так же понял, что она зафиксирована, а ещё понял, что я голый.
— Александр, это ты?
— Прозвучал голос из невидимых мною динамиков.
— Да, а есть варианты? Где я? И почему я привязан? И голый?
— Александр, это Синтез, это правда, что ты ничего не помнишь?
— Да, я лег вчера спать, очнулся уже здесь.
— Позади него зажужжали механизмы, открылась гермодверь.
— Саня, сейчас на камерах и видео будут помехи, но всего на пять минут. Больше уже подозрительно. Подергайся для виду, как будто тебе что-то не нравится.
— Я выполнил его просьбу.
— Что произошло?
— Сначала расскажи мне правду, без утайки, поверь, дело серьезное, отдан приказ на твою ликвидацию.
— Я рассказал все, от того, как отжимался, и как мое сознание парило над моим телом в эфирном тумане.
И разговор с сердцем очага.
— Значит все, как и предполагалось. Когда ты разговаривал с сердцем, то твое тело источая эфирный туман засветилось и исчезло. А спустя два часа весь в крови, гари, и рваной одежде, ну и с твоим новым лучистым глазом, появился на том же месте и просто лег. Ещё час к тебе не рисковали подходить, но шкалящие до этого датчики, показали, что твое тело фонит, чуть сильнее, чем на тренировке.
Тебя было решено отконвоировать в укреплённую палату, хотя правильней сказать камеру. Когда для надёжности тебе пытались вколоть седативное, то твое тело начало нагревается.
Пока сюда дотащили, то вышли из строя две платформы и три андроида такелажника.
Когда тебя транспортировали, то появилась информация о том, что база нацистов в новой Швабии была полностью уничтожена. Но как передают снимки со спутников, то несколько тяжёлых грузовых кораблей, вероятно с мирными жителями, успели покинуть базу.
Нам пришлось отправить отчёт об инциденте.
— Вследствие чего была собрана комиссия, по решению которой тебя как угрозу было решено ликвидировать, дабы не подвергаться рискам.
Но Полковник успел подать прошение в канцелярию Совета Девяти. И решение о твоей судьбе было отложено до принятия их решения.
— Но почему меня решили тут же уничтожить если я, точнее мое тело уничтожило главный оплот врага?
— В чем-то ты прав. Но правительству проще убить, чем поверить твоим словам.
Ладно, наше время подходит к концу. Совет будет собран через два дня.
— А быстрее никак?
— Извини за прямоту, но ты для них, никто и звать тебя никак, и если бы не твоя сила, которой сейчас с тобой нет, то о твоей кончине скорбели бы лишь твои родные, и я в лице командира, подававшего большие надежды курсанта.
Ну и Николай с Гавром. Ты им понравился.
— Да ладно. Спасибо вам. Чувствую я что, если бы не ваше вмешательство…
— Скоро тебя отстегнут, но сам понимаешь. До окончания решения придется потерпеть казематы. Еду тебе будут приносить. И не буянь, ты под моей ответственностью, если возникнут проблемы, то на эшафот взойдем, держась за руки.
— Спасибо.
— Ничего не ответив Синтез вышел из камеры, и за ним тут же закрылась гермодверь.
— Этот парень до безумия напоминал своего отца… Кстати, как он там? Если они встретятся, то вспомнит ли он его?
— Господин Президент дума не одобряет ваше решение о передаче рассмотрения вопроса по курсанту одиннадцать.
— Думаешь я не знаю Даниил Ильич.
— Дайте добро на протокол "Рассвет"
— Рано мой друг, рано. Сейчас будем наблюдать за ситуацией со стороны, выражая интерес, но недостаточный для того, чтоб под нас начали копать.
Пока же поручи своим людям, пусть держат руку на пульсе. А там посмотрим чья возьмёт.
— Разрешите идти.
— Иди Даниил Ильич, иди.
— Дверь захлопнулась, оставив правителя страны в одиночестве.
Как и сказал Синтез, через десять минут после его ухода температура в камере стала плюсовой, а ещё через пять ко мне зашла медсестра в сопровождении двух облаченный в экзоскелет солдат.
— Товарищ медицинский работник. Разрешите обратиться.
— Мне запрещено общаться с вами.
— Неужели я настолько страшный? Да и вы уже пообщались со мной.
— Мой вопрос остался без ответа.
Отстегнув меня, оставили новый комплект больничной одежды, только красного цвета. После чего удалились. Ещё через пол часа дверь вновь открылась, я встал с кушетки посмотреть, из дверного проема на меня смотрело около десятка стволов плазменных винтовок. И одинокий дрон, что влетел и опустил передо мной коробку. Сразу же после, вылетел из камеры, дверь вновь закрылась.
В коробке в трёх контейнерах оказалась еда, и бутылка обычной воды без газа.
— Перекусив я подошёл к темному стеклу, в котором я начал разглядывать свое отражение.
Мышц определенно прибавилось, роста немного. И глаз напоминающий вефлиемскую звезду с неровными гранями. Которые на данный момент были черного цвета. Глаз же изменил цвет радужки с зеленого на ярко золотой.
— Прям по Пушкину. А во лбу звезда горит. У меня
