людьми. Однажды встретившись с человеком, ты с ним сможешь увидеться вновь только по прошествии какого-то независимого времени. Нельзя, скажем, поговорить с кем-нибудь сегодня, а потом продолжить разговор вчера, для него. Или для тебя. Вот почему я считаю, что закрытия появились неспроста и не по воле сторонних ходокам физиков и математиков. Ты понял?
— Смысл понятен. Я о том уже думал. Но, Симон. Я же видел своих родителей. Они ещё только знакомились, и меня не было и в помине.
— Иногда такое бывает. Редко, но бывает. Любой ходок может тебе рассказать о таких встречах. Мне кажется, подобное происходит при случайной встрече, которая никоим образом не влияет на дальнейшие события.
— Жаль. Это значит, мне никогда не увидеть Вас молодым, как и Сарыя, и дона Севильяка. И не поговорить. Так?
— Да, Ваня… — Симон вздохнул. — Потому-то так и получилось, что там, у точки закрытия, я побывал и наследил вокруг неё, проявляясь до и после. Моя полынья разрослась, закрыв туда мне ход навсегда…
Симон посмотрел на унылое лицо Ивана и неожиданно озорно подмигнул ему.
— Не переживай! Может быть, всё не так, как я тебе наговорил. Дон Севильяк — мужчина в соку, и мог пропасть из нашего поля зрения по совершенно другим причинам.
Он посмотрел на окно, потом на часы, вынув золотой брегет небрежно-привычным движением руки, проговорил:
— Мне надо поговорить с Каменом, а ты бы в это время сходил в магазин кое-чего купить… Давай, Ваня… Наш разговор тебе будет не интересен… Разбуди-ка его!
В магазин сходить надо было — аппетит Учителя (Иван всё чаще старался думать о Сарые как об Учителе с большой буквы) не уменьшался, а день ото дня крепчал как вольный ветер. Так что предложение Симона пришлось кстати. И не только поэтому кстати. У Ивана появилась необходимость побыть одному хотя бы несколько минут и неторопливо обдумать наговорённое Симоном за ночь и поразмыслить о его туманном предложении сходить на квартиру дона Севильяка, а это, по сути дела, его первый самостоятельный выход во время.
«Так-с… — думал он, будя учителя, удивлённого бесцеремонными толчками, неторопливо одеваясь и выходя за дверь квартиры. — Итак. Что мы имеем и чего мы не имеем?.. Имеем почти… да, почти убедительный рассказ Симона о нарушителях спокойствия, которые, якобы, посягнули на жизнь или свободу ходоков во времени, в том числе (Иван отметил в себе возрастающую злость к нарушителям) дона Севильяка… Если верить этому рассказу, я могу вмешаться в судьбу дона, а может быть, и других ходоков. А вначале надо пойти и посмотреть, кто был когда-то в доме у дона Севильяка».
На улице стояла прекрасная погода. Выпавший за ночь снежок прикрыл грязное пятно на пустыре. Морозец пощипывал нос и уши. Лето пролетело незаметно для Ивана. А он любил его за возможность чаще бывать загородом, где-нибудь в лесу. А осенью сходить по грибы…
Но сейчас Иван мало обращал внимания на радости природы. По дороге в магазин его тяготили иные мысли.
Так обстоят дела у ходоков, если верить Симону, допускал Иван в своих размышлениях.
Не верить ему у него не было основания.
«Однако чего мы не имеем? — Иван приостановился, потёр переносицу, вынул платок, прочистил нос. — К сожалению, — констатировал он, — ни уверенности в рассказанном, ни возможности проверить, что во всём этом — правда, а что надумано».
Но главное. Нет в нём особой страсти, очертя голову, броситься в настоящую авантюру, ведь детектив какой-то, а не реальное течение событий. И не имел он ещё опыта для выполнения задания Симона.
Вот и думай!..
Иван верил Симону и… не верил.
Ему вдруг показалось, что у истории, рассказанной Симоном, просматривается какое-то двойное дно, недосказанность. И, в то же самое время, он был бессилен опровергнуть чем-либо Симона. Наоборот, чем больше он размышлял, тем всё больше находил логики и в процессе формирования группировок в среде ходоков, и в участии их в охоте на своих коллег по ходьбе во времени. Это даже смешно, что всё у них началось всего пять лет назад…
Пять лет? Каких?
Интересно, как они считают для себя годы, если ходят в прошлое?..
Потом. Пусть пять. Не пять лет, так сегодня бы, в конце концов, весь тот разброд, по словам Симона, существовавший у ходоков, привёл бы к появлению подобной группы, использующей свои необычные способности для целей наживы, утверждения своего я, ради развлечения, в конце концов. Что им договоры и соглашения! Там, где нажива, там и преступления — между ними небольшой шаг, который так соблазнительно сделать, тем более при почти полной безопасности и безнаказанности… В этом не было ничего такого, что не соответствовало бы рассказу Симона.
И еще одно «за». По мере его обучения и Сарый, и Симон постепенно открывали ему неизвестные подробности и особенности ходьбы во времени. Для заурядной же авантюры такие детали ни к чему. Зато с точки зрения педагогики, как Иван себе её представлял, они обучали его правильно. Без последовательного и продуманного раскрытия истории ходоков, рассказов о представлении ходоками времени, объяснения возможностей и классификации ходоков, терминологических экскурсов и указаний на помехи ходьбе ему никогда бы до конца своих дней, не познать и не осилить и десятой части этой науки
Да и своим рождением для ходьбы во времени он полностью обязан им: Симону, Сарыю и дону Севильяку.
«…Я им обязан!» — пришёл он к твёрдому выводу и был готов на всё, хотя одна мрачная тень всё-таки ещё маячила на чистом небе его искренней обязательности. Обязан-то он, обязан, и это правда, но так же можно быть благодарным и обязанным обычным жуликам и преступникам при незнании мотивов сохранения жизни жертве. Важна цель. А цели пока что Иван не видел.
«Чтобы знать, — думал он, — надо выйти на многих ходоков, и серьёзно говорить не только с Симоном, но и с другими, разными. Лишь тогда будет видно, какую линию поведения избрать».
Впрочем, Симон неоднократно уже обещал встречу с ними, как только он по-настоящему научится ходить во времени…
Когда Иван вернулся домой с покупками, Сарый, старательно округлив полусонные глаза, самозабвенно хлебал горячий чай. Ученик щедро высыпал из кулька ему прямо на стол целый килограмм ванильных пряников. Сарый кротко глянул на него и от удовлетворения захрюкал.
Симон же посветлел лицом, глядя на их трогательные мирные взаимоотношения.
Разложив остальные покупки по полкам холодильника и кухонного пенала, Иван решительно сказал:
— Симон, Вы давно обещали познакомить меня с другими ходоками… Давно обещали!
Симон внимательно посмотрел
