хорошую женщину, Еву. Адам властвовал над всеми растениями и животными мужского пола на востоке и севере Сада Эдема, а Ева властвовала над животными женского пола на юге и западе. Адам и Ева ходили нагими, если не считать повязки на плечах, на которой было написано священное имя Бога.
В то время Адам и Ева жили в невинности. Но Самаэль и Лилит вознамерились нарушить их блаженство.
Творение
И Бог выступил из пространства
И огляделся вокруг, и произнес:
«Я одинок —
Я создам для себя мир».
Насколько простирался взор Господа,
Повсюду все покрывала тьма,
Чернее сотни полуночей
В кипарисовом болоте.
Тогда Господь улыбнулся,
И засиял свет,
И тьма откатилась на одну сторону,
И свет продолжал сиять с другой стороны,
И Бог сказал: «Это хорошо!»
Затем Господь сделал шаг —
И Солнце было у него в правой руке,
И Луна была в его левой руке;
И звезды толпились у него над головой,
И земля была у него под ногами.
И Господь пошел, и там, где он проходил,
От следов его ног оставались долины
И горы вздымались ввысь.
Потом он остановился, и взглянул, и увидел,
Что земля раскалена и бесплодна.
Тогда Господь ступил на край земли
И выплюнул семь морей —
Он Моргнул глазами, и сверкнула молния;
Он хлопнул в ладоши, и прогремел гром —
И воды хлынули вниз,
И прохладные ветры спустились.
Тогда проросла зеленая трава,
И распустились маленькие красные цветы,
Сосна потянулась к небу,
И дуб раскинул руки ветвей,
Озера притаились во впадинах земли,
И реки потекли к морю;
И Господь снова улыбнулся,
И появилась радуга,
И изогнулась над его плечом.
Тогда Господь простер руку и взмахнул
Над морем и над землей,
И произнес: «Рождайтесь! Рождайтесь!»
И прежде, чем Бог успел опустить руку,
Рыбы, и звери, и птицы
Поплыли по рекам и морям,
Побежали по лесам и рощам
И рассекли воздух крыльями,
И Бог сказал: «Это хорошо!»
Потом Господь обошел все вокруг,
И Господь оглядел все кругом,
Все то, что он сотворил.
Он взглянул на Солнце,
И взглянул на Луну,
И взглянул на малые звезды;
Он взглянул на свой мир
И на всех живых тварей,
И сказал Бог: «Я все еще одинок».
Тогда Господь присел на склоне холма,
Где он мог поразмыслить;
Он сидел над широкой, глубокой рекой,
Охватив голову руками.
Бог думал, и думал,
И наконец придумал:
«Я сделаю себе человека!»
На речном берегу
Бог собрал глину;
И на речном берегу
Он встал на колени;
И тут великий Бог Всемогущий,
Который зажег Солнце и укрепил его на небе,
Который разбросал звезды
По самым темным уголкам ночи,
Который скруглил землю своей ладонью, —
Этот великий Бог,
Словно мать над младенцем,
Встал на колени в пыль,
Трудясь над комочком глины,
Пока не придал ей облик, подобный своему;
А потом он вдохнул в нее жизнь,
И человек стал живою душою.
Аминь. Аминь.
Джеймс Уэлдон Джонсон (1871–1938), афро-американский поэт
Несколько замечании о мифах творения
Змея
Змей появляется во многих историях, повествующих о сотворении мира, и смысл этого образа Толкуется по-разному. Наиболее распространена и очевидна интерпретация его как фаллического символа, но в действительности это — всего лишь одна из граней сложного комплекса значений змея.
По поводу значения змея в мифологии Джозеф Кэмпбелл пишет в своей книге «Маски Бога. Западная мифология»:
«Благодаря чудесной способности сбрасывать кожу и возвращать себе молодость, змея у самых разных народов предстает перед нами как владыка тайны возрождения, небесным знаком которой является Луна, растущая и тающая, погружающаяся в тень и снова растущая. Луна — владычица и повелительница жизнетворящего цикла женского чрева, а следовательно, рождения, а также и смерти, — что в совокупности составляет два аспекта единого бытия. Луна — хозяйка приливов и росы, выпадающей по ночам, чтобы освежить пастбища для скота. Но змея — тоже хозяйка воды. Обитающая в земле, между древесных корней, торопливых ручьев, проливов и протоков, она своими скользящими движениями сама напоминает волну; порой она взбирается на ветки, словно лиана, и свисает вниз неким смертоносным плодом. Фаллическое толкование приходит на ум в первую очередь; но столь же уместно и представление женского полового органа; таким образом, змея — двойственный символ, непосредственно воздействующий на наши чувства. Еще одна двойственная ассоциация — с огнем и водой — возникает при виде молниеносного броска змеи, стрелы ее раздвоенного жала и смертельного ожога ее укуса. Представляя змею кусающей собственный хвост, как в случае мифического «уробороса», мы вспоминаем воды, во всех древних космогониях окружавшие со всех сторон — а также сверху и снизу — плавучий круглый остров земли».
Айзек Азимов в своей книге «В начале…» отмечает связь между змием из Книги Бытия и драконом из вавилонского мифа творения:
«Змей противостоит Богу [говоря Еве, что она не умрет, если вкусит плод от древа познания добра и зла]. Почему?
Кажется, на это нет никаких причин, но сам факт того, что змей поступает таким образом, заставляет нас заподозрить, что в нем скрыт принцип Хаоса. В вавилонском мифе творения Тиамат, персонификация Хаоса, описывается как дракон, но дракон, собственно, и есть огромная змея, которая иногда изображается с крыльями (что, по-видимому, должно указывать на гладкость скольжения змеи) и огнедышащей (указание на ядовитость змеи).
Когда Исайя предрекает победу Бога над разрушительными силами, он использует всевозможные понятия, связанные с Хаосом: «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское» (Ис., 27:1).
В более поздние времена, когда Иудея была провинцией Персидской империи, евреи заимствовали идею вечного конфликта между принципами Добра и
