Макс долго и пристально смотрел на нее, словно бы пытаясь увидеть что-то в ее глазах или прочитать на ее лице ответы на свои невысказанные вслух вопросы. А потом проговорил:
— Подождешь меня? Я предупрежу о нашем уходе.
Ошарашенная тем, что он не попросил ее пойти вместе с ним и попрощаться с гостями, Лена просто кивнула. А Макс наклонился к ней, нежно поцеловал в губы, провел большими пальцами по щекам, словно бы стирая с них следы невыплаканных слез, и направился в зал, в душе улыбаясь тому, что Лена больше не встретится с незнакомым блондином.
И уже в машине, не сдержавшись, он позволил себе расспросить ее о том, что так волновало его.
— А с кем ты разговаривала на вечере?
От него не укрылось то, как дрогнули ее плечи от его слов.
Он крепче сжал руль, призывая себя успокоиться.
— Кого ты имеешь в виду? — тихо спросила она, не глядя на него.
Она прекрасно знала, КОГО он имел в виду!
Но Макс объяснил:
— Мужчина, высокий блондин, — он бросил на нее быстрый взгляд. — Я его не знаю.
Лена помедлила, прежде чем ответить. И сердце Макса пропустило резкий удар.
— Это… мой старый друг.
В груди что-то дрогнуло. И Макс сглотнул. Старый друг…
— Как его зовут?
И вновь Лена помедлила. А Макс готов был зарычать.
— Андрей Порошин.
Макс нахмурился и мысленно повторил это имя про себя, вспоминая.
— Я никогда о нем не слышал, — проговорил он, все сильнее и сильнее сжимая руль. И это очень плохо, черт побери, что не слышал! Кто он такой?!
Лена посмотрела на него.
— Я тебе о нем не рассказывала…
Интересно, заметила ли она, как потемнели его глаза, и как плотно сжались губы?!
— Мы вместе учились в школе, он старше меня на два года, — проговорила Лена, а потом тихо добавила: — Десять лет назад он уехал в Новосибирск, и вернулся только сейчас.
Макс помрачнел и пожелал Порошину вообще никогда сюда не возвращаться.
— А на долго вернулся?
— Сказал, что навсегда.
Максим втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы, но промолчал. Сердце забилось в груди, настойчиво отбивая бешеный ритм, ладони, сжимавшие руль, вспотели.
Ревность, злость, негодование всколыхнулись в нем огненной волной.
— Ты рассказала ему обо мне?
Лена удивленно уставилась на него.
— Ммм… да, — пробормотала она. — Когда он не заметил кольца, то подумал, что я…
— Не заметил кольца?!
Лена нахмурилась, поджала губы и отвернулась к окну.
— Да. Я его потеряла, забыл?
Макс чертыхнулся про себя и обозвал себя скотиной.
Да, забыл. Забыл, черт возьми!
Как он мог забыть о ТАКОМ?! О том, что указывало на то, что Лена — его!
— Прости, — пробормотал он, глядя на дорогу. — Я куплю тебе новое.
Уголки ее губ приподнялись, она усмехнулась и покачала головой, не произнеся ни слова.
Тогда, когда она сообщила ему о потере, он сказал ей то же самое.
Макс обозвал себя полным козлом, но тоже промолчал.
Всю оставшуюся дорогу они так и ехали, не проронив ни слова. Только когда они выходили из машины, Лена поинтересовалась, не глядя на мужа:
— Ты сегодня свободен?
— Что?… — не понял Макс и уставился на нее.
Лена подняла на него глаза и объяснила:
— Ты никуда не собираешься уезжать?
— Куда я могу уехать?!
Лена пожала плечами, грустно улыбнулась.
— Может быть, у тебя дела… в двенадцать ночи…
Намек был слишком прозрачным, чтобы он его не услышал в ее словах.
Макс помрачнел и, выходя из машины, громко хлопнул дверью.
— У меня нет никаких дел! — заявил он злобно. — Тем более в двенадцать ночи!
Лена вздернула вверх брови и кивнула.
А Макс почувствовал себя так, словно об него вытерли ноги или вываляли в грязи.
Он направился следом за ней, а, когда она, войдя в квартиру, сказала, что пойдет в душ, его вдруг осенило. Словно удар в солнечное сплетение.
Он остановился посередине прихожей и воскликнул:
— Я вспомнил!
Лена резко остановилась, замерла, не поворачиваясь к нему, ее плечи дрогнули.
— Мне нужно… кое-что сделать! — заявил Максим.
Она молчала, сдерживая рвущиеся из глаз слезы.
— Сейчас? — она не узнала свой голос. А он заметил его хрипоту?
— Да. Мне нужно это сделать немедленно!
Она не позволила себе расплакаться перед ним, лишь прошептала:
— Хорошо.
— Я скоро вернусь, — сказал Макс и стремительно выскочил за дверь, не поцеловав ее на прощание, как делал всегда.
Лена принудила себя не оборачиваться ему вслед.
Не дрожи сердце, не стучись в груди. Не кричи. И не зови того, кто все равно не услышит твой зов.
Лишь оказавшись в душе и подставляя лицо теплым струям воды, смывавшей следы ее боли и отчаяния, Лена позволила себе разрыдаться.
Купить кольцо в такое время суток не представлялось возможным, но для Максима Колесникова не было ничего невозможного, когда он чего-то сильно хотел. И поэтому он мчал свой автомобиль по ночной автостраде с единственным слепым желанием в груди, горящим в ней ярким пламенем, — добыть золотое колечко и надеть его на палец Лене.
Чтобы всякие Андреи не имели бы и возможности подойти к ней, зная, что она принадлежит другому!
Макс усмехнулся самому себе.
Эта мысль осенила его мгновенно, словно вспышка молнии. Ударила в мозг и зажглась в нем яркими искрами, ослепляя и заставляя кровь нестись по венам сильнее. Идея, засевшая так глубоко и так прочно в его голове, что теперь не уходила. Словно удар бича, резкий и неожиданный, оставляющий на теле отметины. И Макс уже не мог оставить эту мысль.
Он понимал, что это меньшей мере, глупость. А по большей, — вообще безумие. Нестись в двенадцать часов ночи по городу, отлично зная, что ювелирные магазины уже не работают, а открываются лишь в девять утра, с безумным желанием купить одно-единственное золотое колечко. Куда нестись? В неизвестность? К закрытым и поставленным на сигнализацию пустым прилавкам?! Чтобы встать около них и тупо испепелять их взглядами, не в силах что-либо сделать?!
Это было глупо. Совершенно глупо!
Подождать бы до утра…
