Брока. Сначала она не поняла, почему лежит на нем голышом и этот факт, кажется ничуть ее не смущает. Постепенно события прошедшей ночи отчетливо прояснились в голове. А еще Маша поняла, что не чувствует себя больше простуженной, голова ясная, а настроение обещало быть великолепным.
Она попыталась потихоньку сбежать в ванную, но от ее легкого движения Брок тотчас проснулся и повернулся на бок, крепко прижимая ее к себе.
– Не отпущу, – пробормотал он, даже не открывая глаз.
– Да я только хотела лечь поудобнее, – слабо запротестовала Маша, напрасно пытаясь высвободиться из его медвежьих объятий.
Брок неохотно расслабил кольцо рук и Маша, приподнявшись на локте, запустила пальцы в его густую растрепанную гриву.
– Можно, я тебя подстригу хоть немного?
– Угу… потом, – проворчал Брок. Его лицо сейчас было напротив Машиной груди, и так же с закрытыми глазами, он по очереди начал посасывать ее торчащие розовые соски, захватывая в рот то один, то другой.
– Мед и молоко… только для меня.
Маша тихо засмеялась, поглаживая кончиком пальца его лохматые брови и маленькую поперечную складочку между ними. Брока вряд ли можно было назвать красивым в классическом смысле, его черты были слишком грубоваты, а обычное хмуро-настороженное выражение иногда даже отталкивало и пугало.
Лишь карие глаза с длинными черными ресницами придавали привлекательность, особенно, когда Брок улыбался. Зато атлетическая фигура была безупречной: широченные плечи, мускулистые руки, крепкая грудь, лишенная растительности, скульптурный пресс…
Маша запретила себе смотреть ниже, заливаясь румянцем.
"Неужели все так просто между нами случилось. Поверить не могу".
– Ты будешь жить со мной в моем доме, – вдруг заявил Брок, открывая глаза.
Маша тут же села на кровати, отодвигаясь и подтягивая на себя одеяло.
– У меня есть свой дом, мне здесь нравится, я привыкла.
– Мой дом не хуже! Все твои вещи можно перенести.
– Давай не будем спешить. У нас как-то все слишком быстро получается. Так, наверно, не правильно. У меня никогда не было такого раньше. Я вообще ничего не планировала. Все неожиданно получилось. Я тебя почти не знаю и даже боюсь немного…
Она пыталась разобраться в своих чувствах, но довольный взгляд Брока и его откровенные прикосновения мешали сосредоточиться на главном. А что считать главным… как надо поступить в щекотливой ситуации.
– Не надо меня бояться! Только не тебе, Машенька. Я никогда тебя не обижу, я буду тебя беречь и защищать, я всегда буду рядом. Ты меня не прогонишь… нет-нет…
Она вдруг с горечью подумала, что подобные слова желала бы услышать, пожалуй, каждая женщина и даже ничего, что это было сказано в постели после бурной ночи. Негромкий, но настойчивый стук в дверь прервал их непростой разговор. Тело Брока мгновенно напряглось, он бесшумно поднялся и направился в прихожую. Маша, конечно, вскочила следом, схватила со стула махровый халатик и, торопливо одеваясь, попыталась остановить не в меру самонадеянного гостя.
– Пожалуйста, вернись в комнату. Я тебя прошу. Хотя бы оденься! Там, наверно, женщина-врач пришла меня проведать, ты же ее напугаешь. Бро-ок…
– Алекс… Я его запах не спутаю. Зачем он пришел к тебе?
Маше очень не понравился жесткий тон вопроса.
– Это мой дом, и я открою сама, – она сама умела придать голосу необходимую твердость.
Брок неохотно отступил в сторону, пропуская ее вперед. Маша отодвинула щеколду замка и, приоткрыв двери, наполовину высунулась наружу. Так и есть, на пороге стоял улыбающийся Коротков.
– Добрейшего утра, Машенька! Как вы себя чувствуете? Мне вчера сообщили, что вам нездоровится. Температуры нет? Вы к завтраку не подошли, вот я и заволновался. Надежда Петровна хотела вас проведать, да уж я сам решил сюда прогуляться. Нет ничего лучше бодрой утренней прогулки, правда, Брок? Давненько не видались с вами… Надеюсь, у вас все хорошо… И я даже в этом уверен. Мне что-то подсказывает… гм…
Маша с негодованием почувствовала, как на ее плечо ложится тяжелая ладонь Брока. Он стоял позади, опираясь локтем о дверной косяк, и угрожающе шмыгал носом. Правильно оценив момент, Коротков вдруг заторопился, поглядывая на шикарный черный циферблат на запястье.
– Ну, мне пора, товарищи! Вижу, Мария Васильевна, вам действительно стало лучше, Может, распорядиться, чтобы вам обед сюда принесли, если вы… э-э-э… вдруг решите до вечера дома остаться.
После столь многозначительных слов Маша готова была провалиться сквозь землю от нахлынувшей вдруг неловкости и стыда.
– Спасибо, Алексей Викторович! Я думаю, что приду на обед.
Коротков быстро закивал, будто с чем-то соглашаясь, отвернулся и, уже не оглядываясь, быстрым шагом направился в сторону главных корпусов. Если на его лице и появилась довольная ухмылка, то девушка уже не могла ее заметить.
Закрыв, наконец, двери изнутри, Маша возмущенно захныкала, толкая кулачками голую грудь Брока:
– Ну, зачем ты вышел? Зачем ему показался? Он теперь подумает про нас неизвестно что…
«То есть, вполне даже ясно, что он теперь думает про меня!»
– А что плохого мы делали? – искренне изумился Брок, – и пусть знает, что теперь ты моя и не обязана ему подчиняться. Ты здесь только для меня, да я объясню это любому командиру!
– Ничего себе заявление! – ахнула Маша. – Тоже мне, альфа-самец… Нашел игрушку…
Ее охватило жуткое раздражение от собственнического поведения Брока. Пришло время серьезных объяснений.
– Учтите, дяденька, я вас развлекать не обязана. И-и-и… все остальное делать по первому требованию тоже. Я свободный человек, а не рабыня крепостная. Я могу в любой момент разорвать соглашение о работе и уехать в город, я здесь не пленница.
– Маша, прости… – в темных глазах Брока плескалась растерянность, от агрессивного настроения не осталось и следа, – я не хотел тебя обидеть, ты никакая не игрушка, не пленница, но… ты теперь, правда, моя. Я это чувствую и знаю… Я никому тебя не отдам. Ты… ты не можешь уехать!
Она вымученно вздохнула, устало закрыв глаза. Ее посетило нежданное дежавю, будто кто-то в прошлой жизни уже говорил ей подобные слова, и она была так же раздосадована. Тот, другой мужчина, был так же напорист и уверен в себе, считая, что Маша обязана подчиниться всем его желаниям.
В голове молнией сверкнул образ Вадима – самоуверенного и напористого, но воспоминание о нем вдруг вызвало неприязнь. Брок сейчас был почему-то гораздо роднее и ближе, и Маша смутно понимала, что он говорит искренне, а не рисуется. Броку хотелось верить.
– Давай для начала попробуем подружиться, может, даже начнем «букетно-конфетный» период, хотя, видимо, придется это делать параллельно… – засмеялась она, когда Брок снова привлек ее к себе, зарываясь лицом в растрепанные волосы.
– Да отпусти уже, чудище
