Хорошо, что там нет ничего особо важного — я переношу их на другие даты и предупреждаю о своём отсутствии, убедительно прося не беспокоить меня по пустякам. За сорок восемь часов ничего не развалится.
Кира собирается быстро. Выходит в коридор с небольшой сумкой и выжидающе смотрит на меня, перетаптываясь на месте.
В машине мы разговариваем о чем-то нейтральном, а я то и дело бросаю взгляд на её стройные ноги, которые эти маленькие шорты открывают полностью. Только за это можно начать любить лето.
Набираем несколько пакетов в магазине. В первое время птичка стесняется, но после предупреждения о том, что в доме нет абсолютно ничего, сразу начинает быстро скидывать всё необходимое в корзину.
Я иду за ней и бесстыдно разглядываю подтянутые ягодицы, джинсовая ткань на которых натягивается каждый раз, как девушка берёт что-то с нижних полок.
Фантазия сразу рисует оставленные на светлой коже следы от ремня или флоггера, и я мысленно делаю себе заметку: надо узнать, как птичка относится к порке, потому что я буквально чувствую зуд в ладонях от желания как следует высечь эту очаровательную задницу.
До коттеджа доезжаем быстро. Я замечаю, что Кира расслабляется: подпевает какой-то попсовой песне по радио, уже не пытается отдернуть взгляд, когда я ловлю её на разглядывании моего профиля.
Разбираем пакеты, договариваемся о том, что приготовим что-нибудь вечером, потому что её паста ещё не улеглась в желудках, а идея есть разогретое мясо не нравится нам обоим. Я ловлю себя на мысли, что мне нравится проводить время с птичкой и без сексуальных подтекстов.
Просто обсуждать какой-то недавно вышедший фильм, показывать ей дом или рассказывать малышке о клубе.
— Ты со всеми женщинами предпочитаешь не тянуть? — намекает на наше слишком быстрое горизонтальное знакомство.
— Я предпочитаю знать, чего действительно хочу. Зачем тянуть только потому, что так требуют правила приличия? Люди осуждают других за то, что хотели бы делать сами, но по той или иной причине вынуждены это им недоступно. Я не боюсь жить, птичка. Ты добровольно пошла со мной и нам было хорошо. До определённого момента, — Кира уже выпила немного вина, и я надеюсь, что оно хоть немного развяжет ей язык.
Попробовать стоит.
Глава двадцать вторая. Руслан— Руслан… Я не хотела бы обсуждать это. Ты знал про эту часть, но всё равно позвал меня сюда. Если тебя не устраивает — я могу уехать, — вот опять закрывается и отводит взгляд.
— Ты всегда воспринимаешь всё в штыки? Я не отрицаю, что хотел бы тебя тра… — вовремя осекаюсь. Отложим пока грубости. — Таким способом. Но я вполне могу обойтись тем, что остаётся. Просто ты же понимаешь, что это проблема, которая требует каких-то решений.
— Я хожу к психотерапевту.
— Мозгоправ, конечно, хорошо, но практика в этой проблеме куда более эффективна. Что тебя беспокоит? Боль во время движения члена?
— Нет… — делает ещё один глоток из бокала, я терпеливо жду. — В общем, я не могу ничего с собой сделать, потому что каждый раз при попытке проникновения меня отбрасывает в прошлое. Мне сделали больно, Руслан, — вскидывает свой взгляд так, что я могу заметить блестящие слёзы в уголках её глаз. — Таким способом, — возвращает мои же слова. — В голове всплывают те картинки, я словно возвращаюсь назад. Не могу это отпустить.
Становится ясно, что птичка подверглась насилию, которое наложило свой отпечаток. Странно, что всё остальное её не пугает, но наше сознание — штука довольно запутанная. И жизни не хватит, чтобы как следует разобраться во всех его хитросплетениях.
— Малышка… — ставлю на стол свой бокал и поднимаюсь с места, чтобы подойти к окну, к которому переместилась Кира.
— Мне не нужна жалость, — слишком жёстко бросает, ведёт плечами и пытается сбросить мои руки с них.
— Она не делает тебя слабой, птичка. Ты заслуживаешь особого отношения после того, через что прошла. Это не делает тебя хуже. Совершенно не обязательно каждую минуту строить из себя холодную бесчувственную ледышку — в глазах людей ты не упадёшь, если будешь позволять себе эмоциональные моменты. Не в моих уж точно.
— Не хочу вспоминать. Не сегодня. Поможешь мне забыться? — поворачивается и смотрит своими наивными глазами, хлопая пушистыми ресницами.
Сейчас бы больше подошло что-то ванильное: целовать её, гладить везде, куда смогу дотянуться, и шептать какую-нибудь чепуху возле маленького ушка. Только в моей голове гуляют совершенно не такие невинные картинки. Боги, это будет не просто.
— Я заметила, как ты смотрел на мою задницу. Не хочешь украсить её оттенком красного?
Эта чёртова женщина идеальна.
Подхватываю её под ягодицы, удовлетворённо замечая, как она вжимается в меня. Несу в спальню, где осторожно опускаю на постель и наклоняюсь следом, ловя её сбившееся дыхание.
— Что предпочитаешь, птичка?
— Ремень, — горячо выдыхает и опускается пальчиками к краю брюк, дёргая пряжку на себя.
— Красный, хорошо? Просто скажи это слово, когда тебе что-то не понравится. Я остановлюсь в ту же секунду.
— Я тебе доверяю.
Отлично. Теперь можно немного поиграть с малышкой.
— Снимай свои блядские шорты и ложись на живот.
Кира послушно исполняет приказ, и теперь я могу рассмотреть зелёное кружево на заднице. Достаю из комода наручники с мягкой окантовкой внутри и бросаю рядом с ней, после отправляя туда же ремень.
Малышка сама сводит руки за спиной и прижимается щекой к постели. Щёлкаю стальными браслетами, подгоняя их под её хрупкие запястья, и провожу ладонью по бедру, замечая, как по её телу проходит волна мурашек от такого лёгкого касания.
Отзывчивая девочка.
Несколько раз шлёпаю рукой по ягодице, после разминая чуть порозовевшую кожу. Задираю футболку, обнажая поясницу, и касаюсь губами притягательных ямочек над упругой попкой. Птичка тяжело дышит и ёрзает, сильнее приподнимая бёдра.
Бельё на ней красивое, но без него гораздо лучше, так что очень скоро трусики оказываются где-то рядом с её лицом, а малышка закусывает нижнюю губу от их вида.
Просто тащусь от моментов её внезапного смущения.
Серия новых шлепков ложится на ягодицы, подготавливая те к ударам серьёзнее. На последнем, особенно сильном, Кира не может сдержать тихий протяжный стон, который ласкает мне слух. Вот такие честные реакции куда лучше наигранно громких воплей.
Некоторые девушки ошибочно думают, что мужиков можно завести фальшью, но настоящее удовлетворение приходит с такими честными реакциями.
Когда ремень оказывается в моих руках, Кира замирает. Задерживает дыхание, ожидая первого болезненного удара, но я лишь скольжу кончиком сбитой кожи по её бедру, вызывая новый приступ дрожи.
