от пьянки под забором? Отвечай!
– Я найду себе мужа… Мы дадим ребенку будущее… Я обещаю… Пожалуйста, не надо! – из глаз девушки полились слезы.
– Кому нужен чужой выродок? Но я дам тебе шанс. Мы с тобой проверим, есть ли в мире сострадание или каждый занят лишь собой.
Саня посмотрел на часы:
– Выстрелы слышно далеко. Если за полчаса хоть кто-нибудь придет на помощь, ты будешь жить. Можешь кричать, если хочешь.
Светка завизжала и рванулась к выходу. Саня одним прыжком догнал ее и повалил на землю, ударив по животу ребром ладони.
– Нет! – вскрикнула девушка и прикрылась руками. – Ребенка не трогай!
Стриженая, нисколько не располневшая, девушка словно светилась мягкой красотой материнства. Жалость кольнула Саню под ребро. Но дело есть дело. Его надо довести до конца. Ради собственного сына.
Он швырнул девушку на пол и сел на стул, положив на колени ружье.
– Аааа! Помогите! Спасите! Кто-нибудь, на помощь! Не надо! Пощади! – отчаянно завизжала Светка, не в силах оторвать взгляд от направленного на нее ствола.
Саня снова глянул на часы и скучно проговорил:
– Нет на Земле ни сострадания, ни сочувствия. Так почему я должен тебя жалеть?
Оглушительно ударил выстрел. Светка завизжала. Картечь разорвала в клочья канистру с красным маслом, его потоки окатили девушку с головы до ног. Казалось, волосы и белое платье залиты кровью.
– Беги… пока мы не враги, – вымолвил Саня.
Светка вылетела из цеха. Босые ноги оставляли на асфальте отпечатки масла.
Саня проверил магазин: патроны еще есть. Но нужен всего лишь один. Для себя. Он поставил ружье прикладом на пол и положил подбородок на дуло. Дотянулся до спускового крючка. Божественный гром выбил из беспощадного убийцы душу и швырнул ее в преисподнюю…
***
Молодой следователь убойного отдела зажал рот ладонью и вылетел из цеха. Майор – его наставник, ухмыльнулся в усы:
– Ничего, привыкай! Работа у нас такая. Еще и не то будет…
Мертвую в буквальном смысле тишину прорезала трель сотового телефона. Майор прижал трубку к уху и несколько минут оживленно беседовал.
– Лейтенант! Убийца – тот раззява, что грузовик на пути свалил. Быстро доставь в отдел его жену!
Тот вопросительно посмотрел на коллегу.
– Приказ сверху, – ответил майор, ковыряя в зубах спичкой. – Надо раскрутить ее, как соучастницу. Или даже как организатора. У нас в отделе есть несколько нераскрытых грабежей с убийствами. Все надо повесить на наших голубков – это ж такой подарок нам свалился! У них ребенку надо делать операцию. Нужны деньги. Вот и мотив.
– Что же с ним будет? – прошептал еще не успевший зачерстветь лейтенант.
– С ребенком? – расхохотался майор. – А тебя волнует? Хочешь, усынови, лечи. Готов на нашу зарплату? Нет? То-то. Делай, что начальство велит, и будешь в шоколаде! Раскроем дело – подставляй карман!
Лейтенант хлопнул дверью служебной «Шкоды». В мыслях он, примерный семьянин, уже покупал на премию планшет для пятилетней дочери.
Вечный ад
Эмигрант Алик жил на окраине города, рядом с космопортом. Каждый час мазаные стены маленького домика содрогались от рева ракетных двигателей. Стекла звенели, сквозь покосившиеся ставни проникали отсветы выхлопов. Очередная партия богатых бездельников улетала на экскурсию к планетам Солнечной системы – кровавому Марсу, ослепительной красавице Венере, горячему и быстрому Меркурию, гиганту Юпитеру или Сатурну с великолепным украшением в виде колец. С тех пор, как изобрели безопасный и мощный атомный двигатель, космические перелеты стали обыденностью. Правда, позволить себе путешествие в пустоте могли далеко не все.
Но все это сейчас мало интересовало Алика. Сильный, коренастый, готовый работать где угодно, но никому не нужный, он сидел у постели умирающей матери – мамы Гали, как он называл ее в детстве и печально разглядывал две последние ампулы обезболивающего. По всему выходило, что до утра не хватит. Надо снова идти в аптеку. Только бы успеть до следующего старта. Если мама проснется от грохота дюз, ее накроет приступ. Придется расходовать ампулу и наркотика может не хватить на три дня, оставшиеся до конца месяца.
Алик оделся, торопливо накинул на себя плащ и выскочил на улицу. Лил промозглый дождь, верхушки антенн космопорта утопали в тучах. Но ничто не могло помешать старту – тягачи вывозили ракету на площадку. Потом ее установят над шахтой отвода выхлопных газов, капитан повернет ключ – и прощай, Земля!
Социальная аптека находилась почти в центре города, зажатая между трех- и пятиэтажными домами. На первом этаже пятиэтажки сияла ярко-зеленая вывеска: «Компания «Вечность». Она занимались какими-то медицинскими исследованиями, но толком о ней в городе не знал никто.
Алик стряхнул с плаща воду, распахнул стеклянную дверь и вошел в аптеку. Всегда грустная девушка-фармацевт, его луч света в чужом мире, сегодня выглядела особенно печально. Стройная, длинноногая, с миловидным, почти без косметики, лицом, она могла бы сниматься в кино или дефилировать на подиуме, но, как и многие русские эмигранты, не принимала моральных установок, обычных в мире шоу-бизнеса. Одним словом, она считала ниже собственного достоинства спать с режиссерами и продюсерами.
– Здравствуйте, Арина! – Алик произнес это по-русски.
– Здравствуйте, Алик, – сказала девушка. – Вы за обезболивающими? Их больше не будет по бесплатному рецепту. Только за деньги.
– Как? Не может быть!
– Новое распоряжение правительства. Вам нужно отдать маму в хоспис, там она получит все необходимое.
– Но она не хочет!
– Сожалею, Алик. – Арина достала из ящика упаковку ампул. – Это последние. Пять штук. Все, что я могу для вас сделать, как для земляка. Берите и уходите быстрее. Если я попадусь на камеру, меня уволят. Я и так устала от неприличных предложений своего шефа. Он только и ждет удобного случая.
– Может, мне с ним поговорить? Я ведь этого дохляка по стенке размажу. Он у меня собственные кишки с пола собирать будет.
– Нет, ты что? Нас ведь обоих тогда…
Сжав зубы, Алик выскочил из аптеки и, что есть силы помчался домой. И все-таки он не успел. Правда, на этот раз ракета не взлетала, а садилась. Она медленно, величаво опускалась на ослепительном огненном столбе точно к бетонному кольцу над газоотводной шахтой. Два радиолуча системы автоматической посадки, как две путеводные нити Ариадны, не давали ей промахнуться.
Алик вошел в дом, когда двигатели оглушительно загрохотали перед касанием. Стены затряслись мелкой дрожью, потом гром моторов оборвался и все стихло. С потолка слетел, упал и рассыпался в прах кусок штукатурки.
Мама не спала. Ее лицо, худое, изможденное болезнью, осунулось. Щеки ввалились, но глаза еще были затуманены наркотиком. Значит, боль придет чуть позже.
Алик
