— За вашей женой? — Клуе рассмеялся. — У вас паранойя, мистер Стюарт?
— С чего вы взяли?
— Я могу скорее заподозрить в супружеской неверности вас, чем вашу жену!
— Мистер Клуе, вам платят за то, что вы выполняете свою работу. Я не просил совета или комментария. Я просил проследить за моей женой. У меня есть основания подозревать, что у нее появился любовник.
— И чем выражены эти основания?
— У Камиллы слишком счастливый вид в последнее время. Я не привык видеть ее такой, просто до неприличия счастливой! Причем никаких объективных причин для этого нет.
— Значит, ваша жена слишком счастлива? Все же это похоже на паранойю!
— Сколько будут стоить ваши услуги? — Эрскин предпочел проигнорировать последнюю фразу сыщика.
— Счет я вам пришлю потом. Вы знаете, я никогда не беру больше, чем стоит дело.
— Да, я знаю.
— Мне нужно будет узнать расписание дня вашей жены.
— Я могу рассказать вам о нем прямо сейчас.
Эрскин подробно перечислил, где и в какое время бывает Камилла. Не забыл он и про то, что жена посещает два раза в неделю салон, где проводит по три часа кряду.
Камилла лежала, тесно прижавшись к Джиму.
— Как жаль, что мы не можем вместе встретить это Рождество! — сказала она.
— Не огорчайся, милая. Следующее Рождество будет нашим. И следующее за ним. И так до конца нашей жизни, а она будет очень, очень длинная!
— Хорошо, я поверю тебе! — Камилла нежно улыбнулась Джиму. — Как жаль, что мы тогда совершили ошибку. Мы могли бы быть счастливы уже много лет!
— Это только моя вина! — сказал Джим, и лицо его помрачнело.
— Не надо, милый! — Камилла нежно обняла его. — Мы же договорились, что не будем говорить о том, что произошло между нами пять лет назад. Не надо ворошить прошлое, Джим, давай будем жить настоящим. Давай радоваться каждому часу, который мы проводим друг с другом.
— Я люблю тебя, Камилла! — сказал Джим и нежно поцеловал ее.
— Боже, какая трогательная сцена! — воскликнул Эрскин, входя в комнату. — Голубки, надо запирать дверь, если собираетесь предаваться подобным развлечениям!
От неожиданности Камилла вскрикнула и прижала одеяло к обнаженной груди.
— Что ты здесь?!. — сумела она выдавить из себя.
— Что я здесь делаю? — уточнил Эрскин. И сразу же ответил: — Приехал за женой. Одевайся и сейчас же иди за мной. А ты можешь проститься с работой! — Он указал дрожащим от ненависти пальцем на Джима.
— Эрскин! Ты не имеешь права так со мной разговаривать! — воскликнула рассерженная Камилла. — Я сама решу, куда пойду и с кем!
— Думаю, мистер Стюарт, нам стоит решить этот вопрос друг с другом и не выносить его на всеобщее обсуждение, — спокойно сказал Джим.
— Сначала штаны наденьте, молодой человек! — насмешливо посоветовал Эрскин. — С вами я вообще не собираюсь разговаривать. Камилла, одевайся!
— Я никуда с тобой не поеду. И раз уж так получилось, я требую, чтобы ты мне дал развод.
— Никакого развода ты, дорогая моя женушка, не получишь! Я не отпущу тебя, особенно при сложившихся обстоятельствах. Как же я сразу не сопоставил его возраст и имя! Признаю, это было глупо с моей стороны. Но я согласен обо всем забыть, особенно учитывая тяжелое состояние здоровья твоей матери.
— Я не хочу, чтобы ты о чем-то забывал! — воскликнула Камилла. — Я хочу быть с Джимом!
— И как давно это у вас началось?
— Очень много лет назад, — спокойно ответил Джим. — Эрскин, вы должны понимать, что это — настоящая любовь. И если вы попытаетесь силой увести Камиллу, ничего путного все равно не получится.
— Почему же это, молодой человек? — Эрскин ядовито усмехнулся.
— Во-первых, потому что я ее не отпущу.
— Вас точно никто не спрашивал, — прокомментировал Эрскин слова Джима.
— Во-вторых, потому что Камилла с вами несчастна. — Джим постарался не обращать внимания на выпады Эрскина. Сейчас было важнее сохранить спокойствие. — Вы не могли этого не заметить! Когда я ее увидел, я даже сразу не узнал. От той Камиллы, которой она была когда-то, остались только глаза. Она страдала, Эрскин.
— Вы думаете, что сможете меня разжалобить этими рассказами о вечной любви и страдании? Зря стараетесь. Не могу сказать, что мне совершенно все равно, что чувствует моя жена, но должен заметить, что нам жилось не так плохо, как вам хотелось бы думать. Со временем, когда я привык к тому, что, лежа в постели со мной, Камилла думает о тебе, я смирился и даже оставил ее в покое. Мы смогли жить под одной крышей, как отличная добропорядочная семья.
— Но ведь вы не любите друг друга! — воскликнул Джим.
— А ты думаешь, это главное? Тогда, Джим, ты еще мальчишка! — Эрскин презрительно скривился.
— Немедленно прекрати оскорблять Джима! — вступилась за него Камилла.
— Тебе вообще слова не давали, после того как ты предала нашу семью, — грубо оборвал ее Эрскин.
— Не было никогда никакой семьи! — крикнула Камилла. Она больше не могла сдерживаться. — Я никогда не любила тебя и замуж вышла только потому, что отец настаивал. Но я выходила за другого Эрскина, милого и понимающего. А получила безразличное чудовище! Ты смог забыть о моем существовании, ты научился не замечать меня. Я была бесплатным приложением к фирме отца!
Эрскин сделал несколько ленивых хлопков.
— Браво! Наконец-то до тебя дошло, что ты такое в моем доме. Не могу сказать, что ты бесплатное приложение, на тебя я трачу довольно много денег. Но это достойное вложение. С некоторыми обязанностями жены, за исключением постели, ты справляешься великолепно. Но я нашел выход из этой ситуации.
— Считай, что я тоже нашла выход! — раздраженно сказала Камилла.
— И какой же? — Губы Эрскина скривились в презрительной ухмылке.
— Ты даешь мне развод и находишь новую жену. Мы разводимся тихо и мирно. Я навсегда исчезаю из города, и через полгода наши знакомые забывают о том, что Камилла Стюарт когда-то вообще существовала. Это единственный возможный для нас выход, Эрскин.
Камилла старалась говорить как можно убедительнее. Не имело никакого смысла жить в браке с Эрскином после того, чему он сегодня стал свидетелем. Может быть, даже к лучшему, что все так произошло. Все же иногда Камиллу начинала мучить совесть. Ведь она давала клятву, которая подразумевала хранение супружеской верности. Не важно, что Эрскин первым нарушил клятвы. Да и вообще, для Камиллы имело значение только ее собственное поведение. Ей было все равно, как себя ведут другие.
— Очень мило! Значит, так, теперь слушай, как все будет. Ты сейчас оденешься и поедешь со мной. Мы сегодня вечером приглашены к твоим родителям на обед. Ты ведешь себя так, будто ничего не произошло. И в ближайший же месяц мы стараемся сделать ребенка. И стараемся до тех пор, пока не получится. Кажется, тебе действительно просто нечем заняться!
