Его волосы, прилизанные гелем, зачёсаны набок, белая рубашка поло застёгнута на все пуговицы. Я опускаю взгляд на его белые кроссовки.
— Ты можешь передать парочку, так как, похоже, считаешь, что у тебя всё в порядке.
— Твой отец видел тебя? — спрашиваю я Найла, останавливаясь в футе от пацана.
— Нет, а что? — растягивает он губы, выражая своё отношение, и я делаю шаг в его сторону, заставляя отшатнуться.
— Хочу дать тебе маленький совет. Если ты хочешь, чтобы эта семья воспринимала тебя всерьёз, не одевайся как та гопота, что работает у нас на побегушках. Я вижу их на каждом перекрёстке.
Он пожимает плечами и поглядывает на Шея. Ему не нравится, когда его отчитывают при свидетелях.
— Ты похож на пидора, — бросает Шей и подмигивает мне, когда входит в дом.
Найл снова пожимает плечами, как будто это единственный сигнал, который посылает его мозг.
— В следующий раз при мне одевайся подобающе.
Собираюсь войти в дом, когда он решает подерзить.
— Ты не мой отец.
Не поворачиваясь к нему и держа руку на дверной ручке, отвечаю:
— Нет. Не отец. Но скоро я стану твоим Королём, — говорю это без капли самодовольства. Просто как факт. Вот, кем я стану для всех членов ирландской мафии.
Королём.
ГЛАВА 11
ДЖЕК
Многие считают, что я взял лучшее от матери и отца в идеальной комбинации. Когда я стоял рядом с ним, у меня никогда не возникало мысли, что я могу с ним сравниться. У него собственная манера поведения, которой мне не дано овладевать. Рядом с моим отцом неизменно царит смертельное спокойствие. Не имеет значения, взрывается ли бомба или дом охватывает огонь. Он спокойно оценивает ситуацию и принимает верное решение. Как, чёрт возьми, может кто-то с ним сравниться?
Он хотел встретиться со мной перед собранием, так что прямо сейчас мы прогуливаемся с ним по саду, в котором я вырос. В детстве мне было, в основном, не до игр. Мой отец использовал любую возможность, чтобы обучить меня нашему делу, и я впитывал знания как губка. Я благодарен ему за всё, чему он меня научил.
— Я не доверяю Шею.
— Ты никому не доверяешь, — замечаю я в надежде облегчить этот разговор, прежде чем он выйдет за рамки. Свет от фонарей освещает дорожку, которая ведёт в большую беседку. Здесь моя мать любила устраивать вечерние чаепития. Она была очень весёлой: любила пощекотать меня перед сном и позволяла мне быть просто ребёнком. С моим отцом они составляли идеальную пару.
— На то есть веские причины, — отец впервые за всё это время поворачивает голову и смотрит на меня. — Он задавал вопросы о твоей бабушке. Что он тебе сказал?
От этой темы мне становится не по себе. Тот факт, что отец спрашивает меня об этом, означает, что Шей, возможно, наткнулся на что-то, на что не должен был.
— Он считает, что вы скрываете правду о её смерти.
Отец расслаблено держит руки по бокам. Я пытаюсь найти признаки того, что что-то не так, но по его виду трудно что-нибудь понять. На его лице застыло стоическое, бесстрастное выражение, и я жду, когда он начнёт защищаться, но вместо этого он шагает вперёд.
— Она была прекрасной матерью нам всем. Когда она умерла, частичка наших сердец умерла вместе с ней, — я не слышу в голосе своего отца боли или тоски, но замечаю, что он сжимает руки у себя за спиной.
Ему не всё равно.
— Мне не нужен кто-то вроде Шея, откапывающий старые кости, которые нужно оставить в земле, — отец вновь притормаживает, и я вместе с ним. — Ты понимаешь, о чём я?
Я прекрасно расслышал его, но то, о чём он говорит, делать нельзя.
— Он Король Севера. Его убийство может развязать войну, — я не хочу убивать его. Я скрываю этот факт, но уверен, отец всё понял по моим глазам.
Он делает паузу, прежде чем ответить.
— Это будет не первый раз, когда мы ликвидируем Короля Севера.
Слова отца повергают меня в шок. Я знал, что в том налёте Шей потерял деда, который являлся не только главарём Севера, но и лидером республиканской армии.
Когда ты во главе республиканской армии, в твоём распоряжении десятки тысяч солдат, готовых сражаться за тебя, не задавая лишних вопросов. Они просто понимают, что делают это ради Ирландии, и только это имеет значение. С тех пор, как Коннор занял его место, армию расформировали, но теперь я задаюсь вопросом — а был ли тот налёт в действительности?
Я снова смотрю на отца. Неужели передо мной человек, ответственный за него? Мой собственный отец?
— А как же договор? — спрашиваю, пытаясь вспомнить и удержаться за те традиции, что вбивались в меня с детства.
— Договор всегда соблюдался, — развернувшись, отец зашагал обратно к дому. — Насколько всем известно, конечно.
Неужели в его голосе мне слышится радость? На этот раз останавливаюсь я, и отец вслед за мной.
— Что за причины были для убийства Короля? Разве это не противоречит всем нашим принципам? — устранять друг друга — это скользкая дорожка, на которую я не хочу вставать.
— Если Шей продолжит копать, для меня этого будет достаточно, — отец уходит, оставляя меня ошеломлённым. То, что Шей задавал вопросы, казалось мне недостаточным основанием для его убийства. Что, если это часть моего испытания? Что, если отец просто проверяет моё понимание нашей истории и традиций?
Возвращаясь, я ломаю голову, что же в действительности произошло с бабушкой, что заставило наших Королей ополчиться друг против друга.
Медленно бреду к дому. В коридоре встречаю Тагда, ещё одного сына Шейна. Получаю от него лишь кивок. Он всегда молчалив и сдержан. Никогда не болтает лишнего, а я не спрашиваю. Теперь же я смотрю на всё другими глазами. Если мой отец способен на убийство Короля, что ещё он может сделать? Что ещё могут сделать его братья?
Здесь собрались все. В комнате, куда я вхожу, стоит большой стол из красного дерева на двенадцать персон. Мемориальная доска над головой моего отца всегда вызывала у меня уважение. На ней выбито слово «Клан». Многие поколения нашей семьи владели ею. Она символизирует важность семьи, верность, уважение. Я опускаю взгляд на сидящего во главе стола отца, его брат Шейн — по правую руку от него, а Дарра — по левую. Я занимаю свободное место рядом с Шейном. Напротив меня обычно сидит Финн, но не сегодня, а место рядом с ним всегда пустует. Это место Коннора, но он никогда
