данную публикацию не стал, сразу на другую полосу глаза переместил. Однако, сам факт наличия правил поступления в академию в газете у меня в голове отложился.
Ветеран я или не ветеран? Орденоносец или не орденоносец? То и другое, два в одном. Поэтому, я смело дверь Императорской Публичной библиотеки на себя потянул.
Коллекция книг князя Щербатова, библиотеки Вольтера и Дидро меня не интересовали. Собрание книг польского правительства, что попало в Публичную библиотеку после взятия Варшавы Суворовым опять же мне сейчас не нужно.
Полистать подшивку «Больничной газеты» — вот моя задача.
Выдали мне нужное без промедления. Вот и ладненько…
В этом году объявления о приеме в академию ещё не было. Пришлось попросить прошлогодние номера.
Так, вот. Нашел.
«… на первый курс академии будут приниматься в состав студентов лица, получившие аттестат или свидетельство зрелости от гимназий санкт-петербургского или других учебных округов, причем преимущество будет отдаваться тем воспитанникам гимназий, кои при выпуске были награждены медалью…»
Так, вот медали у меня нет… Однако, баллы высокие и латинский язык имеется. Без него в академию — никак.
«… из лиц, имеющих одинаковые средние баллы в аттестатах зрелости, преимущество отдается окончивших в гимназиях санкт-петербургского учебного округа…»
Это, что за такая дискриминация? Что, в Омске или Вятке хуже образование? На периферии высокий балл легче получить? Коррупция в нестоличных гимназиях процветает? У меня вон — омский аттестат зрелости… Так и пролететь с поступлением можно…
«… минимальный приемный балл каждый год изменяется в связи с составом ходатайствующих о поступлении…»
Ну, это — само-собой. Будем Бога молить, чтобы в этом году одни медалисты и отличники свои аттестаты в академию подавать не вздумали.
«… прошения подаются с 1 июня по 15 июля. Прошения, поступившие до 1 июня или после 15 июля будут оставлены без удовлетворения.»
Правильно — с самого начала нашего брата к дисциплине и точности приучают. Без этого в медицине, особенно военной, никак не обойтись.
Далее следовал список документов, которые необходимо было предоставить. Аттестат зрелости у меня имелся. Метрическое свидетельство о рождении и крещении, удостоверенное духовной консисторией — в наличии, озаботился я и этим в Омске. Некрещеным путь к высшему военному медицинскому образованию тут заказан. Документ о сословии или звании, к которому принадлежит проситель. Так, а вот это предстоит оформить… Свидетельство о приписке к призывному участку по отбыванию воинской повинности… Я почесал затылок. Как сниму жильё, сразу надо на учёт встать…
Требовались ещё две фотографические карточки с собственноручной подписью просителя. Причем, сняты они должны были в городе подачи прошения, то есть в Санкт-Петербурге.
Ну, за этим дело не станет.
Указано было ещё в требованиях предоставление свидетельства полиции о неприкосновенности к делам предосудительного характера.
Эх, надо было в Нижнем попросить бумагу, что я троих революционеров-экспроприаторов задержал… Ну, теперь поздно метаться.
Я мельком просмотрел пункты о переводе с медицинских факультетов университетов в академию. Мои два курса мединститута дома тут в зачет не представишь — зачётка у меня в тумбочке в общежитии осталась, да и не признают её тут за документ, а ещё и меня в дурдом отправят…
Так, так, так… Тут, оказывается, за право слушать лекции и участие в практических занятиях ещё и денежки платить надо! Не много, тридцать рублей за полугодие, но надо. Дома в СССР высшее медицинское образование бесплатное, а ещё и стипендию платят, а здесь, при царском режиме — извольте раскошелиться.
А, нет, имеется здесь стипендия… С третьего курса. Причем, год получаешь стипендию — полтора года тебе обязательно отслужить придётся, отдать долг Родине. Назначают стипендию после освидетельствования особой комиссией, которая признает тебя абсолютно здоровым.
Ну, а что — правильно. Мне бы тоже после завершения медицинского образования и интернатуры три года по распределению отработать пришлось. Все отрабатывают и никто не помер.
А, вот и плюшки на меня повалились. В конце публикации имелся перечень лиц, не допускавшихся к приему в академию. Хорошо это, сразу отпала у меня толпа конкурентов.
Не брали сюда лиц иудейского вероисповедания. На медицинские факультеты гражданских университетов их принимали, а сюда на пушечный выстрел не подпускали.
Заказана была дорога в стены академии женатым. Российский офицер перво-наперво хорошим специалистом своего дела должен стать, послужить на благо Родины, а потом уже об амурных делах думать. Перед заключением брака офицер был обязан заручиться письменным разрешением начальства на женитьбу. Руководство решало — достойна ли девица носить гордое звание офицерской жены, а то женится придурок на какой-то актриске, опозорит весь полк на веки вечные.
Не могли подать в Императорскую военно-медицинскую академию документы уволенные из университетов или академии за неодобрительное поведение или за неуспехи в науках.
Иностранные подданные — тоже пролетали мимо. Тут я опять же был согласен. Для своего народа и армии врачей не хватает, а тут ещё — негров всяких учи. Они домой к себе уедут, а наш крестьянин или солдатик без медицинской помощи останутся, помрут раньше времени. Надо нам такое — ни хрена подобного.
Ну, и наконец, не могли учиться в академии лица, одержимые болезнями и телесными недостатками, препятствующими исполнению обязанности врача.
Да, мудры были наши предки, хоть и не при советской власти жили. Тут уж ничего не попишешь…
Глава 37
Глава 37 Из грязи в…
Не себе чего…
Молчун-поручик, ну, который Александр Владимирович, ещё в Японии мне свой адрес в Санкт-Петербурге дал, в гости пригласил. Мы же с ним братья по додзё. Он — старший, я — младший. Будете, мол, в наших краях — забегайте.
Александр Владимирович, вообще — офицер несколько нетипичный. Другие, таких большинство, от нижних чинов нос воротят, а этот — другой. Когда узнал, что я офицер ненастоящий, только усмехнулся. На наше общение это не повлияло.
Домина у поручика, если я адрес не перепутал, просто дворец. Ну, в моем понимании. Может, он князь какой?
Оказалось — точно князь… Это я позднее узнал.
Сказался я, кто такой и к кому. Попросили подождать.
Ожидание продлилось не долго.
— Ваня! Рад, рад… Пошли.
Александр Владимирович мне рукой махнул, я себя ждать не заставил.
Уже в кабинете поручика я рассказал о своих планах.
— Так, поживёшь пока у нас. Это не обсуждается.
Да я и не думал отказываться.
— Как с деньгами?
Таиться перед поручиком мне нечего, честно обрисовал ситуацию.
— Не богато.
Александр Владимирович на краткое время замолчал, затем головой кивнул.
— Поправимо. Завтра и решим.
Поручик не посчитал нужным вдаваться в подробности, а я решил не любопытничать и не торопить события. Завтра, так завтра. Ну, и плохого Александр Владимирович — не предложит.
Место для проживания мне было выделено во флигеле. Там прислуга семьи поручика размещалась, но и мне комната нашлась. Кстати, не меньше, чем в медовском общежитии на четверых у меня была. Тут же — на одного.
Александр Владимирович… Не знаю, как и выразится…
Ну, с сегодняшнего дня я числюсь в персонале атлетического клуба. Такой вот зигзаг биографии.
Занятия спортом сейчас в Санкт-Петербурге, это опять же по словам поручика, входят в число светских удовольствий, рассматриваются состоятельными людьми как развлечение и весьма полезное занятие.
— Спортивный досуг всё больше приобретает организованные формы — создаются атлетические клубы, спортивные общества. Последних, только у велосипедистов, уже не один десяток… — Александр Владимирович кивнул на проезжавшего мимо нас господина на двухколесном агрегате.
— В некоторые клубы и попасть не просто. Взнос — это ладно, нужны ещё и рекомендации для баллотировки в члены. Особенно, в те общества, что под покровительством кого-либо из членов императорской фамилии.
Поручик ухмыльнулся.
Похоже, ему-то дверь в любой клуб открыта…
— Есть члены клуба действительные, почётные, члены-соревнователи…
Александр Владимирович, как обычно, лил на меня целые ушаты информации. Это, пока мы до нужного места с ним добирались. Утром же, он мне сказал, что уже сегодня наши с ним прерванные занятия продолжатся, заодно и решится моя проблема с финансовым источником существования.
— Это ваш сэмпай.
Так я был представлен собравшейся в зале публике.
Вот это карьера! Сплошной смех на палочке…
Я только глазами хлопал. Слов у меня, просто не было.
Оказывается, поручик тут у нас в сэнсэях в атлетическом клубе числится, выразивших желание восточным воинским искусствам обучает.
Мля…
У учителя он даже в додзё не в первом ряду был, а я — вообще в последнем. Здесь же — он самый крутой, а я буду являться его основным помощником по организационно-методической