Боги… безумный ревнивец. Я проглотила вертевшееся на языке: «она твоя дочь». И вместо этого сказала прямо в искажённое бешенством лицо, прямо и чётко:
– Глупец! Я люблю тебя!
Он выдохнул резко и коротко, словно я ударила его в живот, а не призналась в любви. Потом криво усмехнулся и оттолкнул меня:
– Чушь!
Я стиснула руки, не сводя взгляда с Сейджа.
А он вдруг шевельнул бровями, будто придумал отличную шутку, и приказал мне:
– Тогда убей его сама. Докажи свои слова.
Он говорил всерьёз. Я замерла, приложив руку к груди, будто ладонью пыталась удержать рвущееся сердце. Убить… Нейсона? Я?..
Что за извращённое сознание могло предложить убийство в качестве доказательства любви. Только наполовину слившееся с демоном сознание одержимого.
– Ты безумен, – я замотала головой, – что ты…
Сейдж перебил меня, говоря быстро и яростно:
– Убей! Если ты этого не сделаешь, значит, признаешь, что он твой любовник и отец твоего ребёнка.
Его челюсти мощно сжались после этой фразы, пламя в глазах полыхнуло сильнее, и потусторонним слухом я услышала хохот Фараиту. Демон… он хотел смертей, больше смертей. Я представила, с какой лёгкостью помешавшийся Сейдж убивает Нейсона, а потом, не обращая внимания на мои слёзы и крики, идёт наверх, поднимается по лестнице и видит беззащитную Алайну.
Вбив себе в голову, что она дочь Нейсона, он не постоит за тем, чтобы убить и её. Он видел, как Нейсон целует меня, он уверен, что я спала с ним, если я промедлю, уверится, что Алайна и впрямь рождена от Нейсона. Он не соображает, его не переубедить логикой. А значит…
– Хорошо, – я выдавила согласие из пересохшего горла. – Я сделаю это. Я сделаю, как ты говоришь. Только отпусти нас тогда… пожалуйста.
Сейдж ничего не ответил, но само его молчание прозвучало согласием.
Я протянула трясущуюся руку в сторону Нейсона. Парализующее заклинание. Направить его точно в сердце – и через несколько минут он умрёт, тихо и почти безболезненно.
О боги, простите мне это.
В этот момент я даже не думала о том, что всё равно оставлю Алайну сиротой, если убью Нейсона – ведь тогда король отправит на эшафот меня. В сознании пульсировала только одна мысль: обезопасить дочь, отвести от неё гнев Сейджа. Защитить во что бы то ни стало мою маленькую кровиночку.
Нейсон встрепенулся и, сбивая каблуками ковёр, попытался отползти. Видимо, он только притворялся, что потерял сознание. Взгляд зелёных глаз потерял то самодовольство и масленый блеск, с которыми смотрел на меня каких-то полчаса назад. Теперь в нём отражался только дикий страх и невысказанная мольба о пощаде. Мольба, которой не суждено было стать услышанной.
– Святая Миена, спаси и сохрани!
Я зажмурилась, когда выпустила заклинание. Осела на колени, мучительно переживая своё первое, да смилостивятся боги, чтобы оно было единственным, убийство. И, судорожно всхлипывая, не открывала глаз, пока рука Сейджа не вздёрнула меня, ставя на ноги, подхватывая, поддерживая, прижимая к его телу.
– Открой глаза!
Не переставая всхлипывать, дрожа всем телом, я подчинилась. Сейдж прав, надо иметь смелость посмотреть на смерть того, кто умирает от твоей руки.
Вот только Нейсон был жив. Прерывисто дышал, лицо было искажено ужасом, грудь ходила ходуном – но он, вне всяких сомнений, жил. Вокруг него переливалась знакомым бирюзовым цветом мощная защита. Дело рук Сейджа. Моё заклинание, которое должно было убить Нейсона, лишь впиталось в защиту, не нанеся никакого вреда.
– Ты… спас его? – не в состоянии поверить, я воззрилась в глаза Сейджа.
Что происходит? Он что же, проверял меня?
Но Сейдж лишь свысока бросил:
– Женщины не должны убивать, – и отпустил меня, одновременно подтолкнув к выходу из комнаты: – Возьми свои вещи и ребёнка. Ты пойдёшь со мной.
Я зажмурила глаза, когда мы выходили из домика. Снаружи пахло кровью, и я слишком хорошо представляла себе, что Сейдж мог сделать со стражей, раз никто не попытался ворваться в дом, в котором грохотали заклинания и вспыхивали магические удары. Велела сделать то же самое и Фессе, тащившей наши вещи, прижала Алайну к груди и почувствовала, как жёсткие пальцы Сейджа впились в мякоть руки выше локтя.
А потом земля ушла из-под ног, я вскрикнула от испуга и распахнула глаза, чтобы увидеть, как мы с огромной скоростью летим над землёй. Невольно ахнула, потом вспомнила, как Сейдж в облике Фараиту – или же Фараиту, управляемый волей Сейджа – нёс меня назад в поместье после моего наивного побега, после того как пытавшийся увезти меня Айлес погиб от его руки. Минут через пятнадцать полёта – над чёрными лесами, узкими лезвиями рек, редкими скоплениями огней – мы взвились над высокими башнями мрачного замка и с визгом сопротивляющегося ветра опустились внутрь.
Момент, когда мы проходили сквозь защиту, я почувствовала. А когда под ногами наконец оказалась твёрдая поверхность, и я, не веря собственным ощущениям, сделала несколько шагов и обернулась, то увидела, как Фесса, с закрытыми глазами и мертвенно бледным лицом, падает на каменные плиты двора. Метнулась к ней, но из-за Алайны не смогла ни поймать, ни поддержать. Вокруг нас в беспорядке рассеялись наши вещи.
– Оставь, иди за мной, – приказал голос Сейджа, и меня снова схватили за руку. Потащили вслед за собой.
Выворачивая шею, я увидела, как взявшиеся откуда-то слуги в чёрном кинулись поднимать вещи и служанку.
Слава богам, никто не пытался взять из моих рук Алайну – я бы и не отдала её. Только бежала за Сейджем, стараясь успеть за его размашистым шагом, повинуясь железной хватке его руки.
Происходящее казалось мне удивительным. Я думала, он скрывается, а он бесцеремонно занял чей-то замок в двух шагах от города. И слуги, похоже, ничуть не боятся хозяина, врывающегося в дом в облике демона.
Мы шли недолго. Почти сразу Сейдж втащил меня в арочный вход в отдельно стоящей башне, заставил подняться по ступеням, и мы оказались в полутёмной комнате с горящим камином. Я даже не всматривалась в обстановку, только выхватила взглядом шкуру на полу, узкий столик с графином, широкое низкое ложе, тоже, кажется, устланное шкурами.
Сейдж отпустил меня и только сейчас, похоже, заметил у меня на руках Алайну, с любопытством вертевшую головой. Нахмурился – а я напряглась, невольно прижимая дочь крепче к себе.
– С-спасибо, что спас нас, – невольно запнулась в начале фразы. Спас ли? Или это отсроченная гибель?
Сейдж ничего не ответил. Отошёл в сторону, поднял графин, взмахнул рукой – и из воздуха морозным хрусталём создались два глубоких бокала. Он налил жидкость из графина в один – по разлившемуся запаху я поняла, что это красное вино. Хотел было налить в другой, но я поспешно воскликнула:
